Эдмонд Гамильтон - Рассказы. Часть 1.
И фигуры исчезли. Только мы втроем остались стоять посреди зала. Мы молчали очень долго.
– Боже мой, каким великим был этот народ! – наконец выдохнул Тарн. – Умереть, избавив галактику от ужасной угрозы, и оставить все свои достижения тем, кто придет за ними!
– Давайте посмотрим… быть может, мы обнаружим металл. – предложил Дрил, голос его дрожал. – Хочется побыстрее выбраться отсюда и хлебнуть санкилы.
Мы нашли нечто большее, чем металл. Мы попали в удивительное хранилище инопланетных механизмов, где обнаружили генераторы энергии, подходящие для наших целей. Без особых трудностей мы установили их на нашем разбитом корабле. Не имеет смысла рассказывать обо всем, что мы обнаружили. Звездная Служба всегда бережно относится к сокровищам древней науки. О том, что мы обнаружили, скоро станет известно всей галактике…
Труднее всего было перетащить инопланетные генераторы на наш корабль, но, когда это было сделано, все пошло как по маслу. Вскоре мы кое-как залатали поврежденный корпус и приготовились к старту. Корабль стрелой взвился с ледяной планеты и, облетев потухшее солнце, взял курс на базу. Только тогда Дрил выставил бутылку санкилы.
– Давайте, наконец-то, снимем эти чёртовы скафандры и выпьем! – предложил он.
Мы с превеликим удовольствием вылезли из тяжелых звездных доспехов. Было так приятно освободиться от них, после многодневного заключения, расправить затекшие крылья и пригладить перышки. Мы переглянулись и подняли бокалы с розовой санкилой. Выражение лица Тарна, украшенного мощным клювом, подсказало, что мы думаем об одном и том же. Он поднял бокал. – Ныне мы самая великая раса в галактике, – сказал он. – Так давайте же выпьем за этот странный ледяной мир. Как там его называли аборигены?.. Земля?
Имеющий крылья
Поэтическая притча о крылатом юноше-мутанте
Доктор Хэрримэн остановился в коридоре у родильного отделения и спросил:
– Ну как там эта женщина из 27-ой?
Глаза пухленькой курчавой медсестры погрустнели.
– Она умерла через час после родов, – ответила она. – У неё было слабое сердце. Врач кивнул, и его худощавое, гладко выбритое лицо отразило внутреннюю сосредоточенность.
– Да, я припоминаю, она и её муж пострадали при электрическом разряде в метро год назад. Муж умер недавно. А как ребёнок?
Медсестра замялась:
– Прелестный, здоровый малыш, только…
– Что – только?
– Только у него горб на спинке, доктор.
Доктор Хэрримэн в сердцах выругался.
– Чертовски не повезло парню! Родился сиротой, да ещё и калека. И с неожиданной решимостью он добавил:
– Я осмотрю новорождённого. Возможно, ещё не всё потеряно.
Но когда он вместе с медсестрой склонился над кроваткой, где, проголодавшись, орал красный, сморщенный Дэвид Рэнд, он покачал головой.
– Нет! Эту спину уже не выпрямишь. Обидно!
Всё красное тельце Дэвида Рэнда было таким же ровным и правильным, как у любого новорождённого младенца, кроме его спины. Лопатки на ней торчали с обеих сторон в виде двух выступов, закругляющихся к нижним рёбрам.
Эти два горба-близнеца имели в своём выпуклом изгибе такую удлинённую и обтекаемую форму, что даже не выглядели уродством. Опытные руки доктора Хэрримэна осторожно прощупали их. Выражение озадаченности промелькнуло на его лице.
– Что-то не похоже на обыкновенную деформацию, – задумчиво произнёс он. – Посмотрим, что покажет рентген. Скажите доктору Моррису, чтобы приготовил аппарат. Доктор Моррис, коренастый рыжеволосый молодой мужчина, с жалостью посмотрел на орущего младенца, лежавшего перед рентген-аппаратом.
– Бедняжка! Такая спина – не подарок, – пробормотал он. – Готовы доктор?
Хэрримэн кивнул:
– Давай.
В аппарате что-то щёлкнуло и затрещало. Хэрримэн приложил глаза к флюороскопу и оцепенел. Прошла долгая, напряжённая минута, пока он не оторвался от своих наблюдений. Его худощавое лицо было смертельно бледным, и медсестра недоумевала, что могло так взволновать его.
Заплетающимся языком Хэрримэн сказал:
– Моррис! Посмотри сюда. Или я сошёл с ума, или произошло что-то невозможное. Моррис, озадаченно наблюдавший за своим начальником, посмотрел в аппарат и отшатнулся.
– О, Боже! – воскликнул он.
– Ты тоже это видишь? – сказал доктор Хэрримэн. – Значит, я в своём уме. Но это… О, такого в истории человечества ещё не было!
– И кости тоже… полые… и строение скелета всё другое… – бессвязно бормотал он. – И весит он…
Нетерпеливым движением он переложил младенца на весы. Стрелка покачнулась.
– Посмотрите! – воскликнул Хэрримэн. – Его вес в три раза меньше, чем должен быть при его росте.
Рыжеволосый доктор Моррис не сводил зачарованного взгляда с округлых выступов на спине младенца.
– Но этого просто не может быть… – хрипло сказал он.
– Но это есть! – оборвал его Хэрримэн. Его глаза сверкали от возбуждения. – Изменения в генетической программе! – воскликнул он. – Только в этом может быть дело. Воздействие на плод…
Он хлопнул кулаком по ладони.
– Я понял! Электрический разряд, от которого пострадала мать ребёнка за год до его рождения. Вот что случилось: выброс жесткой радиации, который задел и изменил его гены. Ты помнишь опыты Мюллера…
Любопытство медсестры взяло верх над субординацией. Она спросила:
– Что-то случилось, доктор? Что-нибудь с его спинкой? Или что-нибудь ещё хуже?
– Ещё хуже? – переспросил доктор Хэрримэн. Переведя дыхание, он сказал медсестре: – Этот ребёнок, этот Дэвид Рэнд – уникальный случай в истории медицины. Таких, как он, никогда – насколько известно – не было, и то, что с ним произойдёт, не происходило ещё ни с одним человеком. И всё благодаря электрическому разряду.
– А что с ним произойдёт? – испуганно спросила медсестра.
– У этого ребёнка будут крылья! – закричал Хэрримэн. – Это зачатки крыльев, которые очень скоро прорежутся и вырастут так же, как прорезаются и растут у птенца. Старшая медсестра смотрела на него, не мигая.
– Вы шутите, – наконец сказала она в тупом недоумении.
– Господи, неужели вы думаете, я стал бы шутить по такому поводу? – не унимался Хэрримэн. – Я, знаете ли, не меньше вас поражен, хотя у меня и есть научное объяснение. Строение этого ребёнка абсолютно отличается от строения человека. Кости у него полые, как у птицы. Кровь, вероятно, тоже другая, и весит он лишь одну третью от веса нормального младенца. А его торчащие лопатки – это проекция костей, к которым крепятся несущие мышцы. Рентген ясно показывает рудиментарные перья и кости самих крыльев.
– Крылья! – как во сне, повторил Моррис. Через секунду его озарило:
