Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда
Но, невзирая на все трудности, модуль Буссарда — рукоять и головка клинка — был отсоединен. Отвод его от корабля был делом тонким и небезопасным. В отсутствие трения и тяжести, он сохранял каждый грамм своей значительной инерционной массы. Стоило ему начать двигаться, затормозить его было крайне тяжело.
Наконец модуль отплыл от корабля на буксире. Федоров лично проверил результат отстыковки.
— Получилось, — пробурчал он и добавил: — Надеюсь.
Его сотрудники подсоединили свои фалы к буксиру. Федоров сделал то же самое, связался по радио с Теландером. Включились механизмы выбирания буксира — он сматывался, унося инженеров внутрь корабля.
У них были причины торопиться. Пока модуль будет двигаться за корпусом приблизительно по одинаковой траектории, вступят в действие дифференциальные силы. Вскоре они и вызовут нежелательный сдвиг в относительной расстановке. И до начала следующей стадии процесса бригада должна оказаться внутри корабля. За его пределами обстановка создастся, мягко говоря, неблагоприятная для живых организмов.
«Леонора Кристин» выпустила паутину сетей силового поля. Они ярко сверкали в лучах солнца — серебро на черном. На-верйое, издалека корабль сейчас был похож на паучка, одного из тех отважных путешественников, что отправляются в дорогу по тоненьким нитям собственных паутинок. Да в конце концов, по сравнению с колоссальными размерами Вселенной «Леонора Кристин» и была крошечной точкой.
И все же то, что сейчас происходило с кораблем, с человеческой точки зрения, было грандиозно. Внутренний источник направил энергию к генераторам ловушек. Паутину ловушек окружило поле магнитогидродинамических сил — невидимое, но простиравшееся на многие тысячи километров — плод динамического взаимодействия, это поле не отличалось статичной конфигурацией, но удерживалось и контролировалось с потрясающей точностью, грандиозно мощное и еще более грандиозно сложное.
Сила поля захватила плывущий на буксире модуль Буссарда, установила его в микрометрически точное положение относительно корпуса корабля и пристыковала к «Леоноре Кристин». Мониторы подтвердили, что операция прошла успешно. Капитан Теландер провел окончательные переговоры с Луной, получил «добро» и отдал приказ. Теперь всю работу на себя взяли автоматы.
Работа ионного ускорителя на малой мощности создала умеренную скорость — десятки километров в секунду. Этого было достаточно, чтобы заработал главный двигатель. Его мощность нарастала и нарастала. «Леонора Кристин» тронулась в путь!
Глава 4
В одном из садов был установлен экран внешнего обзора. Черноту небес и бриллианты звезд прекрасно обрамляли папоротники, орхидеи, фуксии и бугенвиллея. Журчали и поблескивали струи фонтана. Воздух тут был теплее, чем в других отсеках, — влажный, напоенный ароматами цветов и зелени.
Однако все это не позволяло забыть о том, что корабль движется. Система Буссарда не была еще разработана до такой степени, чтобы команда и пассажиры корабля ощущали себя так, как если бы они находились внутри электрической ракеты. Везде теперь была легкая вибрация и слышалось что-то вроде тихого шелеста. Вибрация» правда» была едва заметной и все же пронизывала и металл, и тело, а может быть — и сны…
Эмма Глассголд и Чиюань Айлинь сидели на скамейке среди цветов. До прихода в оранжерею они гуляли, болтали. Все шло к тому, что они должны были стать подругами. А вот в оранжерее обе, не сговариваясь, примолкли.
Глассголд вдруг часто заморгала и отвернулась от экрана.
— Не надо было сюда приходить, — пробормотала она. — Давай уйдем.
— Почему? Здесь так красиво, — удивленно откликнулась женщина-планетолог. — Намного приятнее, чем глазеть на голые стены каюты, от которых скоро тошнить начнет. Так и хочется сбежать.
— А вот от этого не сбежишь, — проговорила Глассголд, указывая на экран. В это мгновение он был настроен на дальнюю перспективу, и Солнце виделось звездочкой — такой же, как остальные. Чиюань искоса посмотрела на Глассголд. Биолог тоже была невысокого роста, темноволосая, но глаза у нее были большие и синие, лицо круглое и розовое, фигурка демонстрировала склонность к полноте. Одевалась она просто — как на время работы, так и в свободное время. Не пропуская общих мероприятий, она присутствовала на них скорее как наблюдатель, чем активный участник. — Всего за пару недель, — продолжала Глассголд, — мы добрались до границ Солнечной системы. Каждый день… вернее, каждые двадцать четыре часа, поскольку такие понятия, как «день» и «ночь», для нас больше не существуют. Так вот, каждые двадцать четыре часа наша скорость возрастает на восемьсот сорок пять километров в секунду.
— Ну, такой малютке, как я, остается только радоваться, что сила тяжести вернулась к земной, — попыталась пошутить Чиюань.
— Пойми меня правильно, — пылко откликнулась Глассголд. — Я не собираюсь вопить: «Поверните обратно!» — Она попробовала пошутить: — Ведь тогда я ужасно разочарую психологов, которые меня тестировали. Похоже, — продолжала она печально, — мне нужно время… чтобы немного привыкнуть… ко всему этому.
Чиюань понимающе кивнула. Китаянка, одетая в новенькое с иголочки кимоно (наряды были одним из ее увлечений), была так не похожа на подругу… Она погладила руку Глассголд и попыталась успокоить ее:
— Не ты одна в таком состоянии, Эмма. Этого можно было ожидать. Сейчас многие начинают понимать — не умом, а всем своим существом, — что означает участие в таком полете.
— А ты, похоже, совсем не переживаешь.
— Нет. Стоило только Земле растаять позади — и все. Да и до этого я себя чувствовала вполне терпимо. Прощаться тяжело, верно. Но у меня есть кое-какой опыт. Привычка думать о том, что впереди.
— Мне стыдно, — пробормотала Глассголд. — Ведь я жила счастливо. Намного, наверное, счастливее тебя. Может быть, из-за этого я и стала такой чувствительной?
— Ты действительно была счастлива? — негромко спросила Чиюань.
— Ну… да. Разве нет? Ты не знаешь? Родители мои всегда преуспевали. Отец работал инженером на опреснительном заводе, мать — агрономом. В Негеве так красиво, когда зеленеют поля… там тихо, спокойно, не так жарко и людно, как в Тель-Авиве или Хайфе. Но в университете мне тоже очень нравилось. Была возможность путешествовать и всегда в замечательной компании. Я успешно работала. Да, я была счастлива.
— Почему же тогда ты решила участвовать в этой экспедиции?
— Научный интерес… настоящая эволюция в исследовании планет…
