Джек Чалкер - Маски Мучеников
Козодой вздрогнул, сообразив, что на какие-то секунды потерял контроль над собой, и провалился в сон. Сообщение, возникшее на мониторе, и предупредительные сигналы разбудили его. Командира мучила сильнейшая жажда, он ничего не ел почти целые сутки. Но он знал, что не в состоянии выпить ни глотка воды, ни съесть крошки хлеба, пока решающая битва не кончится. А потом? Ворон, кажется, оставил кое-что из запасов Савафунга. Когда все закончится, можно будет устроить себе лучший в жизни ужин.
В том, что компьютеры воевали с компьютерами, была в конечном итоге злая насмешка над человечеством. Ваш удел – сидеть в кресле и ждать. Ваш бедный человеческий мозг, как бы ни напрягался, не в силах уследить за всеми деталями боя: погони, атаки, маневры, залпы бесчисленных орудий. Но больше всего Козодоя беспокоила мысль о том, что над полем грандиозной битвы, призванной решить судьбу человечества, незримо парит призрак Аарона Менцельбаума.
Чувство одиночества, беспомощности усиливалось с каждой минутой. На главном мониторе мелькали разноцветные огоньки, сражение продолжалось. Но эффект присутствия, возможности следить за происходящими на расстоянии многих световых лет событиями оказался мнимым. Нет, это не реальность, а всего лишь спектакль, игра. В левом углу монитора загорелась цифра "26", в другом, помельче, – "520". Ниже возникла десятка, рядом с ней – "12". Цифры стали меняться в сторону уменьшения, но не очень быстро.
Проблема состояла в том, что кораблям приходилось преодолевать значительные расстояния, порой даже пересекать Солнечную систему из конца в конец. Большие корабли при этом развивали максимальную скорость, составляющую приблизительно половину скорости света. Торпеды-разрушители передвигались немного медленнее, зато были способны входить в прорыв и аккумулировать энергию постепенно, небольшими зарядами. Большие корабли такой возможности не имели и к тому же уступали торпедам в маневренности. Для торможения и разворота им требуется гораздо больше времени, и при этом они значительно отклоняются от заданного курса. Поэтому большие корабли быстрее входили в прокол, но отставали от торпед при выходе.
Даже если кораблям удастся в течение длительного времени поддерживать максимальную скорость, несмотря на неизбежные повреждения и необходимость отстреливаться, Земли они достигнут лишь через четыре-пять дней. Еще два дня наверняка уйдут на торможение – если корабль не сбавит скорость перед посадкой, он рискует скользнуть по касательной к поверхности Земли и быть отброшенным назад в космос.
Время тянулось невыносимо медленно, и впервые за последнее время Козодой задумался о Вороне и понял, что заставило его выбрать смерть.
Индейцы, спускаясь с холмов в долину, пели монотонные песни о том, как предали огню железного монстра. Чудовище корчилось и изрыгало столбы дыма. Ради него так безжалостно и жестоко были истреблены стада бизонов!
Нет, эти люди не питали иллюзий по поводу того, что они способны уничтожить порождение белого человека – ужасную машину. Но интересы проклятой груды железа явно ставились выше их собственных, и это представлялось им кощунством. Им была ненавистна не сама машина, а поклонение, которое ей оказывали. Даже война и смерть, эти величайшие бедствия, не казались столь противоестественными, хотя тоже сводили ценность человеческой жизни к нулю. Белым людям железные чудища почему-то представлялись носителями прогресса. Слепцы! Они готовы обожествлять любое новшество – не важно, какой ценой оно достигнуто. Им не дано понять, что прогресс может нести в мир и зло. Впрочем, грань между добром и злом для них давно стерлась.
Танцующая в Облаках была способна это понять, Айзек Клейбен и Ласло Чен – никогда. Козодой подумал, что сам он в последнее время приблизился к новому пониманию роли прогресса в истории человечества.
"Я неподвижно сижу у монитора. Жду, пока железные чудища, выдуманные белым человеком, не разнесут друг друга на куски, – сказал он себе, – и воображаю, будто для меня это действительно очень важно. Самообман! В наше время обесценились действительно очень важные вещи".
Он встал с кресла, потянулся, расправляя затекшие от долгого сидения плечи, и вышел из контрольного отсека. К черту нервы, к черту рефлексию! Лучше спуститься вниз, поиграть с детьми, обнять жену.
* * *– Все складывается чрезвычайно удачно, – доложил Звездный Орел. – На данный момент у нас шесть кораблей и сто двенадцать вполне боеспособных истребителей в восьми часах полета от Земли. Еще пять кораблей сгруппировались на одной позиции и держат оборону, постепенно снижая скорость. Они успешно отражают атаки истребителей противника, которых у Главной Системы, в свою очередь, осталось всего шестнадцать. Это немного. Они уже начали беспорядочно атаковать наши корабли, что говорит только о неуверенности. Победа у нас в кармане. Слышите?! Нам удалось прорвать оборону и уничтожить мощнейшую армию, которой еще не знала история! "Молния" перехватила основную часть истребителей противника и не дала им даже открыть огонь.
Козодой кивнул. Он вернулся в контрольный отсек, к мониторам, но не сразу, а лишь на следующий день, справедливо полагая, что Звездный Орел и члены экипажа сами его позовут, если в этом возникнет необходимость.
– Теперь наша задача – войти в прокол, – приказал он. – Мы не имеем права расслабляться! Сколько времени потребуется, чтобы ввести в прокол "Гром"?
Корабли обычно входили в прорыв на значительном расстоянии от обитаемых планет, чтобы избежать нежелательных побочных эффектов, а большие корабли вообще старались этого не делать внутри звездной системы. Однако у Звездного Орла, как всегда, имелась особая точка зрения.
– Скажу честно, три дня, – ответил он. – А ты хочешь сделать это немедленно?
– Да, но только осторожно. Я все еще не уверен в нашей окончательной победе. От Главной Системы можно ждать любых сюрпризов. Вдруг нас атакуют в момент выхода из прокола? Сразу же по окончании процедуры попытайся выйти на связь с Ченом и Президиумом. Как только мы приблизимся к Земле на достаточное расстояние, настраивайся на их волну.
– Принято! Процедура займет несколько дней. Можно попробовать ускорить процесс. Но предупреждаю: я могу и выйти из строя от перенапряжения.
– Не считай нас такими жестокими, – ответил Козодой. – Никто не собирается тебя перенапрягать. Излишняя спешка сейчас просто нецелесообразна.
– Десять торпед-разрушителей, летящих вдогонку нам, меня не очень беспокоят, – вдруг заявил Звездный Орел. – Я уже засек их координаты. Но на орбите еще примерно дюжина Валов. С учетом понесенных потерь наши преимущества становятся весьма относительными.
