Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы
— Это все из-за козы, — объяснил Рик. — А андроиды тут совсем ни при чем. Рэйчел ошибалась, я нейтрализовал их без малейшего труда. И аномал тоже ошибался, что я не смогу больше слиться с Мерсером. А Мерсер не ошибался, только он один и был прав.
— Возвращались бы вы поскорее, мистер Декард, сюда, к людям. Ведь там, в Орегоне, никто теперь и не живет, верно? Вы же там совсем один?
— Странно, — сказал Рик. — У меня была абсолютно убедительная, не отличимая от реальности иллюзия, что я стал Мерсером и какие-то люди забрасывают меня камнями. И это совсем не то, как если держишься за ручки эмпатоскопа. Там ты чувствуешь, что ты с Мерсером, а тут я не был ни с кем, я был совсем один.
— Тут теперь говорят, что Мерсер — фальшивка.
— Никакая он не фальшивка, — обиделся Рик. — А если он фальшивка, то и все остальное фальшивка.
Вот, скажем, этот холм, думал он. Эта пыль и эти камни, масса камней, и все они отличны друг от друга.
— Боюсь, — сказал он, — что я не смогу уже перестать быть Мерсером. Вот так вот начнешь, а потом оказывается, что поздно идти на попятный. — Так это что же, мелькнуло у него в голове, теперь мне придется раз за разом взбираться на этот холм, делать это всегда, как Мерсер… стать пленником вечности? — До свидания, — сказал он и потянулся к рычажку отбоя.
— Так вы позвоните жене? Обещаете?
— Да, — кивнул Рик. — Спасибо, Энн.
И повесил трубку. Отоспаться, думал он. Последний раз я спал в обществе Рэйчел.
Нарушение установленных ограничений на половые акты. Половое сношение с андроидом, абсолютно противозаконное как здесь, так и в колониальных мирах. Она уже там, в своем Сиэтле, в компании прочих Розенов, живых и андроидов. Хотел бы я устроить тебе то, что ты устроила мне. Но это невозможно, потому что вам, андроидам, такие вещи безразличны. Убей я тебя прошлой ночью, моя коза была бы жива. Вот тут-то я и принял ложное решение. А если копнуть чуть глубже, все это из-за того, что я лег с тобой в постель. И все же в одном ты была права: это меня изменило. Только совсем не в ту сторону, как ты предсказывала.
В гораздо худшую сторону.
Но все это не слишком меня волнует. Теперь не волнует. После того, что случилось со мной там, на подходе к вершине холма. Интересно, что было бы со мной дальше, достигни я этой вершины? Ведь именно там происходит видимая смерть Мерсера. Именно там, в конце великого вселенского цикла, Мерсер торжествует над смертью.
Но, если я Мерсер, я никогда, пусть и за сто тысяч лет не умру. Мерсер бессмертен.
Рик поднял трубку, чтобы позвонить жене.
И застыл.
22
Не отрывая глаз от пятнышка, движущегося по земле метрах в двух от машины, он положил трубку. Серая выпуклость, похожая на самый заурядный камень, но только прочие камни лежали неподвижно, а этот двигался. Животное, сказал себе Рик, и тут же с бешено колотящимся сердцем узнал, какое именно. Я знаю, что это такое, понял он, я видел их прежде — не в жизни, конечно же, а в старых фильмах о природе, которые показывают по государственному каналу.
Но они же все вымерли! Он вытащил из кармана потрепанный каталог «Сидни» и начал торопливо, дрожащими от волнения пальцами переворачивать страницы.
ЖАБА (Жабовые), все разновидности…………Вым.
Вымерли поголовно много лет назад. Твари, особо милые сердцу Уилбура Мерсера. Наряду с ослами. Но жабы — особенно.
Мне нужна коробка. Рик пошарил по заднему сиденью, ничего там не нашел, выскочил из машины и торопливо открыл багажник, где лежала картонная коробка с запасным топливным насосом. Он выкинул насос, нашел в багажнике моток мохнатой пеньковой бечевки и начал тихо, осторожно подкрадываться к жабе.
И по цвету, и по фактуре жаба полностью сливалась с вездесущей пылью; возможно, она успела уже эволюционировать, приспособилась к новой обстановке, как приспосабливалась прежде ко всем прочим обстановкам. Не пошевелись она тогда, Рик ни за что бы ее не заметил. Даже и с такого малого расстояния. А что происходит, когда ты находишь — если ты находишь — животное, считавшееся вымершим? — спросил он себя и попытался припомнить. Такое случалось, но крайне редко. Вроде бы счастливчики получали ооновскую медаль и премию. Огромную премию, миллионы долларов. И это же какое дикое везение — найти не просто живое существо, а существо, особо милое Мерсеру. Господи, подумал Рик, такого просто не может быть. Возможно, я нахватал слишком большую дозу излучения и в результате повредился умом. Теперь я — аномал, подумал он. Со мною что-то случилось, вроде как с недоумком Изидором и его пауком: со мною происходит то же самое, что произошло с ним. Кто это подстроил? Мерсер? Но я же и есть Мерсер. Это я все подстроил, я нашел эту жабу. Нашел ее потому, что вижу все глазами Мерсера.
Рик присел рядом с жабой на корточки. Она лежала, зарывшись в пыль, так что видна была только верхняя часть плоской головы. Судя по всему, жаба пребывала в чем-то вроде анабиоза: в ее помутневших, полузакрытых глазах не было ни капли жизни. Господи, ужаснулся Рик, да она же умерла, скорее всего — от жажды. Да нет, вряд ли, ведь минуту назад она двигалась.
Он поставил коробку на землю и начал осторожно сметать с жабы пыль. Та ничуть не протестовала, а вернее — не замечала, кто и что с ней делает. Тельце извлеченной на поверхность жабы оказалось на ощупь сухим и дряблым — и таким удивительно холодным, словно она леясала перед этим не в пустяковой ямке, а глубоко под землей, в пещере, куда никогда не заглядывает солнце. Жаба пошевелила задними ланками в жалкой, инстинктивной попытке вырваться из его рук и куда-нибудь ускакать. Крупная, подумал Рик, взрослая и умудренная.
Способная, каким-то своим способом, выжить даже в такой гиблой обстановке, в какой не выжил бы ни один человек. Интересно бы знать, где она находит воду куда метать икру?
Так вот, значит, что видит Мерсер, думал он, тщательно завязывая коробку. Жизнь, неразличимую для наших невнимательных глаз, жизнь, закопавшуюся по самую макушку в останки мертвого мира. Возможно, Мерсер прозревает затаившуюся жизнь в каждом атоме, в каждой пылинке Вселенной. Теперь я это знаю, думал он. Посмотрев однажды Мерсеровыми глазами, я никогда не утрачу новообретенное зрение.
И эта жаба может не бояться, что андроиды отрежут ей лапы, как они сделали с недоумковым пауком.
Рик поставил завязанную коробку под сиденье и сел за руль; вся его недавняя усталость бесследно исчезла. Это, подумал он, все равно что снова стать ребенком. Надо бы все-таки позвонить Айран, порадовать ее новостью. Рик начал набирать номер, но потом заколебался и положил трубку. Пускай, решил он, это будет для нее сюрпризом, тут и лететь-то какие-то полчаса.
