Юрий Невский - Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память
Молодой прилизанный менеджер и офисная девушка, поджидавшие их в этом «чистилище» пред вратами некого верховного божества, объяснили им: звонок с телефона Калинника оказался стомиллионным со дня основания Компании – оператора сотовой связи. Кроме того, Компания ввела в строй новейшее спутниковое оборудование, которое позволяет вычислять абонента, сделавшего звонок, в любой точке на территории, подконтрольной именно этой сети. И вот, спустя час, после того как их засекли со спутника, они уже доставлены сюда. Руководящие сотрудники Компании, которые также и ее акционеры, собрались на корпоратив. А вам, ребята, будут сказаны приятные слова и преподнесены ценные… (ну очень ценные, вы будете просто удивлены!) подарки. Акционеры полюбуются на вас, убедятся, что их денежки вложены не напрасно, ну и все.
Надя и Леша только переглянулись. Да, если ценные подарки… то отказываться было, конечно, глупо!
Их провели в… конференц-зал, наверное? Он уже был заполнен сотрудниками. Ребят усадили в президиум за длинный стол, накрытый бордовым бархатом, где уже сидело несколько мужчин и женщин, что называется, «весьма представительных». Впереди, на возвышении, установлена была трибуна. Хотелось, поискав взглядом, найти, наконец, переходящее знамя или бюст Владимира Ильича, их в этом глухом, из-за плотных коричневых портьер на окнах, «конференц-зале», отделанном с нарочитой аляповатостью под заводской «красный уголок», явно не хватало.
Если это и было то, что принято называть «корпоратив»… то какой-то странный. Кажется, на таком престижном мероприятии должен тусоваться весь топ-менеджмент, приглашенные гламурные звезды и представители СМИ; происходить все это должно в каком-то ультрасовременном месте. Но, видимо, сверхмодные веяния последнего времени заключались в том, чтобы подобные собрания проходили в ностальгическом стиле советских времен. Иначе это было трудно объяснить. На расставленных рядами стульях сидели серьезные грузные мужчины в темных, мрачных костюмах. Стена позади президиума задрапирована тяжелым занавесом. Рядом с трибуной на подставке была водружена некая конструкция: выпиленная из многослойной фанеры «карта» России. Похоже, это что-то вроде наглядного действующего макета. В просверленные отверстия вставлено множество разноцветных лампочек: в центре они были густо уплотнены, к окраинам разбегались поодиночке. С обратной стороны видно: лампочки соединяются переплетающимися во всех направлениях проводами. Наверное, в определенный момент это «чудо электроники» должно быть включено в розетку и наглядно продемонстрировать достижения Компании в охватывании новых территорий своей связью.
К сидящим в зале обратился, как стало понятно, управляющий этой Компании. Он встал за трибуну, вдруг вскинул вверх руку и выкрикнул:
– Касса свободна!
Смех в зале.
– Да, да… многие из вас знают, я начинал с того, что оформлял заказы на кассе в «Макдоналдсе»!
Всеобщее оживление.
Судьбе было угодно, чтобы я родился и вырос на берегу древней и прекрасной Оки.
Аплодисменты.
Реки, можно сказать, протекающей сквозь сердце центральной срединной России. Это была совсем маленькая, почти заброшенная деревенька. Родители мои были простыми колхозниками.
Одобрительный гул.
Впрочем, до того момента, пока существовал колхоз, дающий хоть какую-то жизнь этому исчезающему селению, над которым, не побоюсь этого слова, – словно бы витал некий трагический дух забвения и разрушения. Даже храм в наших окрестностях, известный как Никола-на-Утесах, возвышающийся на острове посреди вод, ушел на дно, исчез, словно не в силах наблюдать всего того, что творится вокруг. Это произошло накануне известных революционных событий. И таких храмов, таких селений, друзья мои, тысячи и тысячи по всей нашей великой необъятной России.
Бурные аплодисменты.
Далее он говорил, что его деревенька оказалась отрезанной от мира. Не было никакой связи с цивилизацией. В этом, по его словам, сыграло свою зловещую роль некое «дело почтальонов». Когда-то в их несчастной деревеньке совсем маленькая собачка покусала почтальоншу. Она (почтальонша, разумеется) была кормящей матерью и, видимо, от случившегося стресса у нее пропало молоко. Ну или что-то в этом роде. Почтальоны стали обходить их деревню, просто сделали вид, что ее вовсе не существует. Так в их деревеньку не пришло ни одно Письмо Счастья, не была доставлена ни одна посылка, открытка или газета. Лишь повестки в военкомат или в суд жителям привозил сам участковый, а то военком на специально организованном транспорте. Кхм-м… управляющий даже закашлялся.
– Нелли Ивановна, – обернувшись, он обратился к даме в президиуме с налакированной прической, в блузке с блестками, сборенной на высокой груди искрящейся брошью. – Как бы… чайку организовать…
Понятливая дама изящно щелкнула пальцами с красивым маникюром, подав знак стоящей у входа наготове офисной девушке. Та, в первую очередь подойдя к управляющему, затем быстро и ловко обнесла «чайком» на подносе всех сидящих за столом, весьма при этом оживившихся. Ложечка, долька лимона, укрепленная на краю граненого стакана в подстаканнике… вряд ли кого провела эта уловка с замаскированным коньяком.
По рядам пронесся вздох разочарования.
– Почтальоны – это страшная сила! – нагнетал напряжение выступающий. Он уже отхлебнул янтарного напитка и еще больше раскраснелся. – У них очень долгая и избирательная память. Их заговор способен отсечь, как нити у грибницы, сердечные связи и привязанности. Но нет, как говорится, худа без добра…
Долгие продолжительные аплодисменты.
Возможно, эта жизненная несправедливость дала мне, обыкновенному деревенскому мальчишке, толчок к тому, чтобы сосредоточить силы на рывке – за пределы столь резко и трагично очерченного, предназначенного круга. Отслужив в армии и поступив учиться, я подрабатывал в «Макдоналдсе», мечтая о том времени, когда вместо привередливых и злопамятных почтальонов по земле зашагают железные ретрансляционные станции.
Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.
– Да, друзья мои… и такой миг настал! Это произошло, когда мне в руки попал один из первых телефонов «Моторола». Как вы, наверное, помните, он весил не менее килограмма и больше походил на кирпич. Это, уверяю вас, не образное сравнение – ибо эта модель стала тем первым кирпичиком, который лег в основу нашего нынешнего благосостояния. Правильнее сказать… это был не один, а два телефона – по сути, два кирпичика. Я приобрел их по сходной цене. И перепродал с выгодой. На эти деньги я купил четыре телефона. Продал их, купил восемь. Продав восемь, купил шестнадцать. Продав шестнадцать – тридцать два. Затем шестьдесят четыре. У меня появился финансовый задел, я смог приобрести лодку-«казанку», мотор «Вихрь» к ней – и подарить моим старшим братьям, Павлу и Славе, оставшимся на реке моего детства и продолжающим поддерживать дух в буквально «дышащем на ладан» родовом гнезде. Далее, я вышел на сто двадцать восемь штук. И вновь цифра удваивается! Двести пятьдесят шесть. Пятьсот двенадцать. Тысяча двадцать четыре. Две тысячи сорок восемь. Четыре тысячи девяносто шесть. Восемь тысяч сто девяносто два. Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре. Тридцать две тысячи семьсот шестьдесят восемь!
