Владислав Выставной - Ход мамонтом
– Куда идти по темноте? Ноги тут переломать – плевое дело. Надо рассвета дождаться…
– А машина?
– Что – машина? Вроде ж не погоня. Она и едет куда-то в другую сторону…
Фары, действительно, подрагивали, указывая направление движения того, на чем были установлены. Это что-то двигалось куда-то в сторону от террикона. Вскоре на фоне тихого ветерка послышался далекий шум мотора. Через некоторое время фары остановились. Звук двигателя, тем не менее, не стихал.
Приятели молча наблюдали за огоньками. Ничего не происходило. Машина все так же шумела.
– Погоди-ка… – встрепенулся Санек. Было видно, что его посетила какая-то мысль. – А ну, пойдем…
– Туда?
– Ага…
– Думаешь, стоит?
– Думаю, это будет интереснее, чем сидеть тут и трястись до утра, строя версии…
Они осторожно двинулись в сторону горящих фар, время от времени останавливаясь и напряженно вслушиваясь в степной воздух. Ничего, кроме монотонного гудения мотора слышно не было. Когда они, наконец, подобрались на расстояние видимости, им предстала такая картина: армейский «Урал» стоял, уткнувшись «мордой» в невысокий завал из железобетонных блоков, так, что видны были только фары с откинутыми маскировочными насадками. Ведущие колеса медленно проворачивались в грязной яме, которую сами же, очевидно, и вырыли под собой. Двигатель захлебывался от невероятных и бессмысленных усилий, будто грузовик хотел провернуть планету у себя под колесами. Брезентовый тент над кузовом был разорван в лохмотья.
Санек сделал Жеке знак, чтобы тот оставался на месте, а сам, пригнувшись, тихо подбежал к машине. Он, подтянувшись на борте, заглянул сначала в кузов, а потом осторожно подобрался к кабине и распахнул дверь. Через пару секунд двигатель смолк.
– Иди сюда, – негромко позвал Санек.
Жека подошел.
Санек уже вытаскивал из кабины тело водителя в камуфляже. Голова его была разбита, видимо, каким-то тяжелым предметом. Жека только сейчас заметил, что лобовые стекла машины выбиты.
– Похоже, это и впрямь была погоня, – сказал Санек. – Но кто-то их перехватил. В кузове все в крови, но нет никого. Только два автомата валяются. Похоже, нападали не из-за оружия. И не из-за машины. Водитель убит, но машину не останавливали, нога так и осталась на педали газа. Будто убили просто так. Вряд ли в машине были какие-то ценности – такую б за нами не отправили…
– Тебе бы следователем работать, – сказал Жека.
– Да уж, – рассеянно ответил Санек, продолжая осмотр машины. – Если бы я еще и понимал, что из всего это следует…
– Из этого следует, что где-то поблизости бродит банда, которая может и нас пришить безо всякого повода. Не тратя времени на допросы и не сажая нас под стражу.
– Что верно, то верно, – согласился Санек.
Жека вспомнил убитых врачей и поежился. Что-то не так уж комфортно живется здесь, наверху, под синим небом. Хоть бы с Леной ничего подобного не приключилось…
Жека старался отгонять пессимистические мысли, и это, в общем, ему удавалось за счет погружения в реальные и насущные проблемы. Например – как самим избежать неведомой опасности.
– Держи. – Санек протянул Жеке автомат. – Там валялся только один подсумок, так что патроны пополам. Вот тебе магазин.
Они закинули за спину автоматы и оправились в ночь.
-8-
Тим вызвал Игоря в штаб ни свет, ни заря. Собственно, поговорка не вполне уместная, так как свет в Стоунхендже был всегда, а вот с зарей было туго. Игорь долго таращился в зеркало, пытаясь настроить фокус зрения, которое совершенно не желало обостряться в три часа ночи.
Уже неделю штаб работал в авральном режиме. Сворачивались все программы по противодействию ци-бомбе, проводилась масштабная эвакуация людей. Аналитики, которые любили наглядно демонстрировать свои выводы через графики и схемы, чертили сейчас почти вертикальные линии: так называемый «условный уровень цивилизации» описывал на мониторах пологую кривую, после чего срывался в пике.
Мишаня спокойным голосом рассуждал о том, что цивилизации, собственно, пришел конец, и непонятно, как там наверху все еще существуют какие-то государства и правительства.
– Инерция, – говорил Мишаня. – Люди всегда связывали уровень цивилизованности с государством. Они еще смотрят на его атрибутику, а самого государства, по сути, давно нету. Все страны благополучно развалились на удельные княжества, но и там власть иллюзорна. Сейчас на коне властные образования, объединяющие всего несколько тысяч человек. И в большей части – это образования кочевого типа…
– Как это? – поражался Игорь.
– Очень просто, – отвечал Мишаня. – Корректоры выбили большинство «корневых точек», отвечающих за стабильность жизни и оседлость населения. А ведь оседлость – не в генах людей. К ней люди пришли через тысячелетнее развитие цивилизации. А сейчас все катится назад. Ты ведь знаешь про кочевые армии там, наверху?
– Ну… Ты имеешь в виду, моторизованные банды?
– Это оперативники их так называют. По сути – это орды, вроде армии Чингисхана. Они высасывают ресурсы в одном месте, после чего быстро переезжают на другое. Если ресурсами не делятся – берут силой. При том, что ничего нового никто уже не производит. Если наши прогнозы верны, то в течение месяца-двух кочевники добьют остатки цивилизации. Машинам нужно топливо – сейчас вовсю идет драка за него. А добывать нефть в серьезных масштабах бросили уже давно – рабочие разбежались, как только корректоры начали там постреливать. Так, качают кое-где помаленьку. Пока их все те же корректоры не найдут…
– Да, я это знаю… Так это что же – конец?
– Если бы. Боюсь, что это – только начало. Если ци-бомба – не самоцель, то следом пожалуют и сами Покровители. Чего ожидать от них – невозможно даже представить… Остается надеяться хоть на какую-то гуманность, которая, как говорят, присуща высокоразвитым цивилизациям – все-таки, они, вроде, похожи на людей…
Когда Игорь появился в штабе, то поразился царившему там нездоровому оживлению. Оперативники и вспомогательный персонал носились, словно пчелы в улье.
К Тиму Игоря не пустили: у того заседало высочайшее начальство Стоунхенджа, что само по себе было событием экстраординарным.
– Э, а что случилось-то? – поинтересовался Игорь у Гарика, начальника отдела секретных операций. Тот по привычке помолчал, очевидно, взвешивая «за» и «против» выдачи очередной порции информации, а затем, отхлебнув из большой кружки кофе, ответил:
– Да так… Маленькая ядерная война. Совсем маленькая…
– Что?!
– А… Ты спал что ли? Ну, да… Война между Нью-Йорком и Чикаго. Что там они делили – непонятно. Только нет больше ни Нью-Йорка, ни Чикаго…
