Стивен Бакстер - Корабли времени
11. Новый мировой порядок
Я вернулся в наши апартаменты около шести. Всюду было пусто, не считая охраны. Выкрикивая приветствия и предупреждая о своем появлении я так и не получил отклика, и в конце концов нашел всю компанию в полном составе все в той же курительной комнате. Похоже, они отсюда и не выходили. Морлок по-прежнему царапал что-то на бумаге. Но, едва завидев меня, вскочил:
– Вы нашли его? Геделя?
– Да, – улыбнулся я. – И могу сказать одно – вы были правы.
Я посмотрел на Филби, но старикан уже углубился в чтение журнала (не мне вам говорить как старики «читают» журналы).
– И главное – у Геделя есть платтнерит.
– Ах, – лицо морлока оставалось бесстрастным – однако с каким азартом он ударил кулаком по ладони, воспроизводя еще один перехваченный у кого-то человеческий жест. – Значит, есть еще надежда.
Моисей вручил мне стакан виски с содовой. Я с признательностью пригубил, поскольку жара не прекращалась с самого утра.
Моисей дал знак – и все мы трое склонились над столом, голова к голове, как делают сообщники, не желая, чтобы их услышал посторонний.
– Я тоже кое-что нашел, – произнес Моисей негромко.
– Что же? – нетерпеливо воскликнул я.
– Мы должны выбраться отсюда – во что бы то ни стало!
И Моисей рассказал мне, что случилось с ним «сегодня» – если можно так назвать этот день, проведенный меж будущим и прошлым. Устав от одиночного заключения, он попытался заговорить с охраной – молодыми солдатами, стерегущими нас повсюду, можно сказать, за каждой дверью. Серди них, как оказалось, был даже младший офицерский состав – что говорило о важности охраняемых. К тому же все это были люди с высшим образованием, исполнявшие и другие обязанности в кампусе. Сюда набирался личный состав из выпускников колледжей и университетов. Они пригласили Моисея в свое общежитие, расположенное поблизости – и совершили поездку на рикшах в Уэст-Энд. После нескольких стаканов язык у молодых людей развязался, и они довольно откровенно поделились своими идеями, каким им видится современное государство.
С одной стороны, это говорило в пользу Моисея – он проявил интерес к окружающему миру – и даже освоился в нем. Это хорошо. Я с нетерпением ждал, что же он расскажет.
– Хорошие, в общем-то, ребята, – поделился Моисей, – но их взгляды на жизнь!
Оказывается, как удалось выяснить Моисею, в будущем всех ждало Планирование – основная концепция мира. Как только будет построено пресловутое «современное государство», править которым будет, естественно, победившая в войне Британия и союзники, будет взят воздушный и морской контроль над портами, угольными шахтами, нефтяными скважинами, электростанциями и разработками полезных ископаемых. Будет контролироваться также производство судов на верфях, дабы избежать их последующего превращения в боевые корабли. Также будет отслеживаться производство железа, стали, резины, металлов, хлопка, и растительных веществ. А также контроль над пищевыми ресурсами…
– Ну вот! – сказал Моисей. – Теперь вы видите, какая складывается картина. В этой войне победителей не будет. Это конец права собственности – теперь все ресурсы отойдут Мировому государству Союзников. Ресурсы Земли будут использоваться в первую очередь для восстановления территорий, больше всего пострадавших от войны. Все будет планироваться мировым партнерством. Которое, кстати, будет выбирать само себя.
– Кроме последнего, остальное звучит неплохо. Вполне разумно и рационально, – заметил я.
– Да. Но этот план не останавливается на природных ресурсах планеты.
– То есть?
– Человеческие ресурсы он также учитывает. Отсюда и начинаются проблемы. Во-первых, это поведение. – Он посмотрел на меня. – Эта молодежь довольно нелицеприятно судит о нашем времени. Оказывается, мы страдали от "глубокой распущенности в частной жизни, – вот оно как! Так что нынешняя молодежь выбирает иной путь: к спартанской жизни, сдерживая всемерно страсти и сексуальное возбуждение. Отныне лозунг: «Бизнес на первом месте, а чувства потом». И это уже происходит. В следующей фазе события развиваются несколько активнее. Мы увидим безболезненное уничтожение «дефективных» – и это не мои слова, поверьте! А также стерилизацию некоторых типов, дабы он не передали потомству тенденции, «нежелательные» в планировании семьи. И кое-где этот очистительный процесс уже начат. Есть газ, так называемый Кинетоген Пабста…
– Хорошо. Значит, они, наконец, задумались над проблемами расовой наследственности.
Я откашлялся.
– Хм, – сказал я. Что-то мне не верится в такое «улучшение породы», когда человек начинает относиться к себе как к племенному скоту. Неужели так необходимо для будущего человечества, чтобы оно прошло искусственный отбор этих молодчиков из 1938-го года? А потом все это ляжет тенью на последующие миллионы лет?
– Это же «Планирование», – как вы не понимаете, – сказал Моисей. – Единственный, по их словам, путь уйти от варварства и хаоса – и, в конечном счете, от вырождения и вымирания человеческой особи.
– И «современные» люди готовы к столь эпохальным переменам?
Моисей криво усмехнулся.
Сомнений не оставалось. Подобного будущее не устраивало ни меня, ни его.
– Надо бежать.
И в этот момент, не успел я еще высказать предположения, каким образом это могло произойти, и какие у нас надежды на слово «бежать», дом содрогнулся.
Я подался вперед, резко, едва не разбив голову о стол. Звук был такой, как будто в глубине земли кто-то тяжело хлопнул дверью. Лампочки мигнули, но свет не погас. Послышались крики, слышные даже сквозь загерметизированные окна – и раздался близкий стон бедняги Филби, звон стекла и шум рухнувшей мебели.
Дом, однако, остался на месте. Откашлявшись от облака поднятой пыли, я с трудом поднялся на ноги.
– Все живы? Моисей? Нево?
Мой «альтер эго» уже помогал Нево. Морлок был цел, его только придавило упавшей этажеркой.
Тогда, уже не беспокоясь за них, я стал разыскивать Филби. Старику повезло: его даже не выбросило из кресла. Он встал и дошел до окна с лопнувшим поперек стеклом.
Я положил ему руку на поникшую сгорбленную спину.
– Филби, дружище, отойдем.
Он не замечал меня. Его подернутый пленкой взгляд глаза наполнились влагой, лицо, обильно припорошенное пылью, он поднял скрюченный палец к окну:
– Смотри.
Я приник к стеклу, сложив ладони, чтобы избавиться от отблеска электрического света. Лампы Олдиса погасли в Бормоталках, а вместе с ними почти все уличные фонари. По улице хлынул поток людей. Я видел потерявшего рассудок солдата в противогазе, стреляющего в воздух, и чуть дальше ствол нестерпимо яркого света, в котором вращались пылинки он выхватывал из тьмы перекрестки, дома, угол Гайд-парка. Люди стояли, подслеповато моргая и закрывая ладонями лица.
