Андрей Шаганов - Заговорщик
Джонс поняла всю опасность ситуации немного раньше меня. С появлением первого утилизатора она сорвалась с места и всем весом обрушилась на дверь. Удар был так силен, что дрогнул пол, под ногами, но результат был нулевым. Последующая попытка также была тщетной. И тут мы одновременно вспомнили о бластере. Я уже открыл было рот, чтобы напомнить о нем сержанту, но она, отпихнув одной рукой меня в сторону, другой уже наводила оружие на дверь. В голове у меня мелькнула мысль о том, что снаружи проникнуть в Лабиринт таким образом не удалось, но через мгновение все мои сомнения были рассеяны. Дверь вспыхнула ослепительным белым сиянием и пошла трещинами, как перекаленное стекло. Джонс довершила процесс разрушения мощным пинком и ворвалась в медпункт сквозь дождь раскаленных обломков. Двумя выстрелами она уничтожила утилизаторов, еще один пришлось уделить вновь возникшему из стены диагносту, после чего противник затаился и более никак себя не проявлял.
Подбежав к Жаскему, сержант первым делом убедилась в том, что он еще жив. Потом она взобралась на стол и уселась верхом на тело. Легкий укол минимальным импульсом бластера привел раненого на мгновение в сознание. Он открыл глаза, и Джонс, воспользовавшись этим, вперила горящий взгляд в его расширенные зрачки.
Несколько бесконечных минут ничего не менялось. Мне казалось, что тончайшие светящиеся нити натягиваются между их лицами, но стоило только моргнуть, и видение исчезало. Я не понимал происходящего. Чего добивается сержант? Неужели она хочет или даже может реанимировать этого человека, случайно застрявшего на грани между жизнью и смертью? Джонс и Жаскем безотрывно смотрели друг на друга в полном оцепенении, пока голова проводника не упала на стол. Остекленевшие глаза его уставились прямо на меня, и я содрогнулся от ужаса, застывшего в них. По жалким останкам пробежала судорога, словно умирающий в последнем усилии пытался сбросить с себя сержанта, и даже мне стало понятно, что Жаскем отошел в мир иной.
Джонс же еще некоторое время оставалась сидеть на трупе, а потом обессиленно рухнула на сверкающий белый пол. Не без оснований опасаясь за ее жизнь и рассудок, я подбежал к ней и обнаружил сержанта в глубоком обмороке. Предполагая, что механизмы, скрытые в стенах, готовят новую атаку и могут воспользоваться временной беспомощностью моей спутницы, я подхватил Джонс под мышки и, не в силах поднять тяжелое тело, вытащил ее волоком в коридор. По дороге мне пришлось прорвать уже довольно прочную пленку, которой начал зарастать дверной проем. Как оказалось, Лабиринт умел залечивать и собственные раны.
Приводить в чувство упавшую в обморок женщину мне до этого случая как-то не приходилось. Да и такое состояние бравого сержанта было для меня непривычно. Вызывающая справедливую зависть энергичность Джонс как бы сама собой исключала возможность беспомощного ее положения, пусть даже и естественного для женщины.
К стыду своему могу признаться, что познания мои в области медицины более чем скромны. Поэтому я ограничился выслушиванием сердца и легкими похлопываниями по щекам.
Сердце билось ровно, а кожа на лице сержанта была настолько нежной, что мои ладони показались мне загрубелой старой подошвой. И во мне снова проснулись те таинственные течения, которые влекут мужчину к женщине. Как манили меня ее мягкие, чуть приоткрытые губы! Как стройна была ее шея, грациозно изогнутая в тот момент. Я даже наклонился было, чтобы приложиться к ней губами, но в последний момент нашел в себе силы отстраниться.
Некоторое время я еще смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Все во мне кипело и бурлило, чего я не отмечал в себе уже давно. Опасаясь наделать глупостей, я отошел в глубину коридора и принялся ждать, когда моя спутница придет в себя без моего участия.
Ожидание мое не слишком затянулось. Не прошло и десяти минут, как Джонс начала подавать признаки жизни. Сначала дрогнули длинные черные ресницы, потом пришли в движение пальцы, тут же нашарившие за поясом бластер. Наконец разомкнулись пухлые губы, потерявшие на время свою твердость, и, сделав глубокий вдох, она села на полу. Когда глаза ее открылись, я вдруг увидел перед собой другого человека. С минуту мне казалось, что мои сомнения относительно целости ее рассудка оправдались, но очень скоро все пришло в норму.
- Я спала?
- Вроде того, - уклонился я от прямого ответа.
- Много прошло времени?
- Минут десять, не больше.
- Это хорошо, - произнесла она таким тоном, словно хотела убедить в чем-то саму себя.
- Ну, что? Двигаемся дальше? - спросил я, переводя разговор на другую, самую животрепещущую тему.
Она огляделась по сторонам.
- Ты вынес меня назад?
- Да, сюда было вроде бы как удобнее. Она отметила взглядом не свойственное мне
выражение, но ничего не ответила, погрузившись в глубокое раздумье.
Пауза несколько затянулась, и я хотел было спросить, каким образом мы теперь найдем дорогу без Жаскема, но она жестом приказала мне молчать.
Прошло некоторое время. Вдруг, по всей видимости, совершенно забыв о моем существовании, Джонс вскочила на ноги и почти бегом бросилась к двери медпункта. Стараясь не отставать, я побежал следом за ней.
Таким порядком мы прошли несколько помещений подряд, где Джонс ловко уворачивалась от подстерегающих нас сюрпризов. Она швыряла меня словно мячик, тем самым спасая от опасностей, многие из которых так и остались для меня не до конца ясны. Помню только, что над нашими головами время от времени проносились какие-то тяжелые предметы наподобие примитивных молотов. Потом мы долго поднимались по лестницам, миновали несколько колодцев с водой, где все же сумели более или менее отмыться от той гадости, через которую нам пришлось плыть.
Мои опасения по поводу сумасшествия Джонс в начале нашего марафона начали было снова укрепляться, но, увидев, как уверенно она двигается среди бесчисленных ловушек, я понял, что в моей спутнице открылась какая-то новая ипостась, наделившая ее поистине звериным чутьем. Она ни разу не засомневалась на развилках и нигде не попалась. У меня уже создавалось впечатление, что эту часть Лабиринта она знает не хуже, чем свою собственную квартиру.
Наконец мы пришли в большой круглый зал с полусферическим потолком, в самом верхнем этаже Лабиринта.
Джонс тем временем переключила бластер на максимальную мощность и ударила лучом по колонне, стоящей посередине зала и подпирающей свод купола. Выпуклая стенка брызнула осколками и с грохотом провалилась внутрь.
Нашим взорам открылось полое пространство, занятое деловито гудящими электронными блоками. Джонс переключила свое оружие на импульс послабее, но, упреждая следующий выстрел, откуда-то сверху раздался голос:
