Дивов Игоревич - Оружие Возмездия
Капитан оглянулся и широко раскрыл глаза.
Перед ним стояли, руки в карманы, молодые люди, одетые с явными отступлениями от формы одежды номер два. Сплошь в кедах и тельняшках, многие с подтяжками и кожаными брючными поясами. Впереди я, голый по пояс, зато в красивых ярких кроссовках.
Лица у нас были мрачные.
— В чем дело? — через губу поинтересовался капитан.
ББМ молчала, не зная, как выразить свое отношение к происходящему.
Лысые перестали отжиматься. Они были уже все в слюнях и пене. Те, что покрепче, глядели на нас снизу вверх с живым интересом, благодарные за передышку.
— Разрешите обратиться? — я вынул руки из карманов.
— Обращайтесь. — процедил капитан.
— Вот это… — я никак не мог найти подходящие слова. — Голыми руками на щебенке… Это такая особая тренировка для десанта?
Капитан подумал и ответил:
— Идите отсюда.
— У них же кровь течет из пальцев, товарищ капитан!
— Молодой человек! — сказал капитан. — Не мешайте заниматься! Кру-гом!
ББМ дружно сплюнула под ноги, даже не думая выполнять команду.
Тогда отвернулся капитан. И сказал своим лысым:
— А вы не обращайте внимания. Из этих… — он ткнул пальцем за спину, — никогда не получатся десантники!
Как бригада принялась ржать — двадцать лет прошло, а помню.
Мы даже лысых перестали жалеть.
Да и чего их жалеть, смертников, если у них самоходные пушкари, и те должны через полчаса боя геройски откинуть сапоги.
У нас-то дивизион "рассчитан" в среднем на целых три часа.
Есть, чем гордиться.
ГЛАВА 20.
Одной холодной армейской зимой в дверь 1-й батареи артполка Мулинской учебки вошел немолодой мужчина.
На голове его была папаха, а на плечах распахнутый бушлат, из-под которого виднелся погон с генеральской звездой.
Следом в батарею зашла небольшая, но внушительная свита.
— Батарея, смирно! — заорал страшным голосом дневальный. — Дежурный по батарее, на выход!
Прибежал сержант. Отдал честь. И заорал страшным голосом:
— Товарищ генерал-майор!!!
Свита генерала вылупила глаза. А тот слегка шевельнул плечами, и из-под бушлата показалась еще звезда.
Сержант от ужаса прервал доклад.
Тут как раз подскочил комбат. Отдал честь. Заорал страшным голосом:
— Товарищ генерал-лейтенант!!!
Про генерала позже в "Красной Звезде" писали: "Владимир Михайлович ценил острое слово, добрую шутку и сам был горазд на это". Так или иначе, командующий Московским военным округом не стал шутить сразу, а для начала повернул голову и недоуменно уставился на свой погон.
Тут, к счастью, подоспел со второго этажа командир дивизиона. Просочился через свиту, заткнул комбата и четко начал доклад:
— Товарищ генерал-полковник!..
— Ну, наконец-то, — перебил его генерал-полковник Архипов. — А то с вами тут, хе-хе, до полковника докатишься…
КАК ХОРОШО БЫТЬ ГЕНЕРАЛОМ
читает Автор
В армии самый непредсказуемый зверь — генерал.
Честно говоря, в Вооруженных Силах полно существ, манеры которых наводят на мысль о внеземном происхождении. Их речь странна, замашки дики, а мотивации не поддаются просчету. От них чего ни жди, они удивят вас рано или поздно по самые печенки.
Уж казалось, в ББМ запас чудачеств был исчерпан, спасибо до ядерного взрыва не додумались. А может, побоялись — вдруг не смешно получится. И тут один капитан, нимало не таясь, спёр из парка техники автомобильный прицеп. И сказал, что не отдаст. И послал всех на фиг. И ничего ему не было. Потому что решили: он же не танк угнал, правда? Хотя танк этот дурацкий стоит без дела, только место занимает, плохо стоит, сам в руки просится. Короче, товарищи офицеры, могло быть и хуже, верно? Да тут всегда может быть хуже, это армия. Вон, у ракетчиков один прапорщик вообще педераст. А наши только по бабам. Есть еще, чем гордиться.
Милые и невинные офицерские причуды, так сказать. Повседневная жизнь войск. Чужие против Хищника, знай успевай прятаться.
Генерал на таком общем фоне — нечто особенное. Пока кругом забивают болт на службу и загибаются от тоски, генерал несет в армейские массы свет разума и сеет вокруг добро. Я серьезно. Именно генерал способен вдруг проявить такую глубокую человечность, чувство юмора и здравый смысл, что залюбуешься. За это генералов уважают солдаты и опасаются полковники.
Случается на гражданке, что генерал, раскрыв рот перед телекамерой или диктофоном, тоже выставляет себя пришельцем из иных миров. Как ляпнет чего, и сразу видно: с Луны свалился. Вспомните хотя бы прогнозы наших генштабистов о том, что войска Хусейна, прекрасно обученные и сплоченные любовью к родной иракщине, дадут прикурить американским интервентам.
По счастью, в отличие от "арбатского военного округа", реальная армия не несет ахинею по телевизору, а грузит уголь, строит дома, собирает картошку, растит свиней и иногда даже стреляет. Думать об американских интервентах ей некогда, своего дерьма навалом. В войсках первая забота и беда генерала — подчиненные ему Чужие и Хищники, которые без присмотра того и гляди поубивают друг друга. И тут генерал просто вынужден шевелить мозгами. В строю и так полно лентяев, тормозов, недоучек, алкоголиков и просто офицеров, уставших служить. Причем все они, вплоть до распоследней пьяни, умелые пройдохи, мастера лепить отмазки, переводить стрелки и прикидываться шлангами. А некоторые еще и воруют. Если при таком, с позволения сказать, "личном составе" генерал откажется соображать — конец войску.
С точки зрения гражданского человека, не любящего армию, генерал это зажравшееся московское штабное мурло, зверски эксплуатирующее солдат на строительстве очередной дачи. То, что в девяти случаях из десяти попасть на такую стройку для солдата большое счастье, сейчас не важно. Ибо не для того солдат генералу вверен.
С точки зрения гражданского, влюбленного в армию, генерал это эпическая фигура военного времени. Вроде лиса пустыни Роммеля или сталинского кризис-менеджера Жукова — вот бы их столкнуть и поглядеть, как Жуков натянет лису глаз на хвост.
Реальный генерал, у которого над головой начальство с дамокловым ломом наперевес, а под рукой стая голодных Чужих и банда скучающих Хищников, плохо вписывается в обе эти схемы.
Ведь генерал в мирное время — просто государственный чиновник. И если "по войне" он еще в состоянии кого-нибудь сгоряча пристрелить за неисполнение приказа, то по жизни на генерала сплошь и рядом — кладут. Несмело, но все равно с прибором. Генерал может приказать — мы можем не сделать. То есть, мы не имеем права так делать. Но можем делать вид, что все сделали, а на самом деле не делать ничего. И у нас будет миллион оправданий. У нас нет того, нет этого, и ту штуковину нам не подвезли вовремя, а той хреновиной воевать невозможно — мы ее покрасили и воткнули на место чисто для красоты.
