Галина Гончарова - Средневековая история. Изнанка королевского дворца
– Хм…
Рик не знал, как к этому относиться. Нет, в чем-то такая жена бесценна. Но только если найти с ней общий язык. А если нет?
Не будут ли тебе выговаривать за каждую пуговицу? Не придется ли пришивать их самостоятельно?
– Кто у нас еще?
– Шесть братьев. Старший, наследник трона Рафаил, дальше идут Адриан, Габриэль, Мигель, Хулио и Эстебан. Старший примерно ваш ровесник, младшему лет восемь. Все они обожают сестру. Или, во всяком случае, хорошо это изображают.
– Та-ак…
– На людях в королевском семействе тишь и гладь. Что кипит внутри, я узнавал по обрывкам сведений, от слуг. Известно, что его величество может поколотить любого из принцев. Дочь он вроде бы любит. Но та – копия отца.
– Не знал, что Бернард любит книги.
– Любит. Но старается этого не показывать.
– Ладно. Что еще вы мне можете рассказать про придворных?
Повествование затянулось до поздней ночи. Джес зевал, но терпел. Рик слушал с интересом. Герцог Фалион еще и вопросы задавал. Вяленая Щука был зубастым именно из-за хорошей подготовки.
Первый прием должен был состояться через десять дней. Рик расслаблялся и отдыхал после дороги, гулял, играл в нарды. Ничто вроде бы не предвещало беды, но тут Джеса настиг ворох писем.
Началось это так.
Рик, которому тоже пришло письмо от отца, сидел в кабинете.
«Дорогой мой сын, – писал его величество. – Надеюсь, что с вами и вашей свитой все благополучно. А также что в Ивернее вы будете более внимательны и осмотрительны, чем в Уэльстере. Герцог Фалион с радостью поможет вам советом.
У нас все хорошо, сестры шлют вам приветы.
Теперь о неприятном.
Если Джес начнет шляться по придворным девкам, вам придется его остановить. Ко двору приехала его жена, и я вижу, что она может принести большую пользу. Но лучше, если она будет графиней Иртон, а не обозленной на весь свет разведенной женщиной. Поэтому, если до меня дойдет хоть одна сплетня, узлом завяжу. Обоих.
Если что-то понадобится – пишите. Надеюсь, вы определитесь с невестой.
Любящий вас отец.
Эдоард Восьмой Ативернский».Рик только и смог, что глазами похлопать.
Ничего себе – новости!
Да что ж такое творится, что отец счел нужным написать ему про Лилиан Иртон?
Что она… как она… Рик потряс головой и задумался. Да так глубоко, что Джеса заметил, только когда перед ним на поверхность стола легла стопка писем.
– Читай!
Рик вскинул глаза на кузена. Тот явно нервничал. Глаза горят, волосы растрепались, руки сжаты в кулаки… Был бы хвост – мел бы пол.
– Это что?
– Переслали мне письма. Из Ативерны. И из Иртона.
– Иртона?
– Моя супруга, – последнее слово Джес произнес с непередаваемым выражением, – пишет… Да ты почитай!
Рик пожал плечами и развернул письмо.
Первое – от Лилиан Иртон.
«Мой возлюбленный супруг.
Считаю своим долгом сообщить, что его величество вызывает меня в столицу. Куда я и отправляюсь со всеми людьми, волей судьбы перезимовавшими в Иртоне. Прошу вас не беспокоиться за поместье – я нашла человека, который не будет воровать (или будет это делать весьма умеренно).
Миранда отправляется со мной. Обещаю как следует смотреть за девочкой.
В остальном у нас все благополучно.
Молюсь за ваше здоровье и скорейшее возвращение домой.
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».– Интересно, – протянул Рик.
– Интересно? Ни слова о ханганах! Ни о чем! Она меня за дурака держит?!
– Ну ты же ее держал за дуру. Как аукнется…
Джес изобретательно выругал кузена. Рик только фыркнул и взял из стопки следующее письмо.
– Миранда?
– Она. Нет, ты читай!
«Милый папочка!
В Иртоне здорово, но мы собираемся в столицу. Лиля говорит, что там нас не хватает! А мне интересно. Амир (он принц Ханганата) тоже едет с нами. А еще он знает ужасно много сказок. Только не такие, как Лиля, про барона Холмса, а разные ханганские. А еще Тахир мне рассказывает про лекарство. Я, наверное, тоже буду докторусом, когда вырасту. Если не буду графиней, как Лиля.
Мы, наверное, поселимся в столице, и я буду часто-часто писать тебе.
Надеюсь, что у тебя все благополучно, и буду молиться Альдонаю, чтобы ты поскорее вернулся.
Папа, привези мне, пожалуйста, в подарок книжки. Лучше на эльванском, а то ханганский и вирманский мы изучаем, а эльванский пока нет. И что-нибудь для Ляли. Она тебе тоже передает привет.
Скоро она вырастет, и тогда у нее будут щеночки.
Я тебя люблю.
Миранда Кэтрин, виконтесса Иртон».– Это как? – Тут уже и Рику стало не по себе. – Я что-то ничего не понимаю!
– Я тоже. Пишет явно Миранда. Хотя писать она стала намного лучше, раньше-то едва-едва. Но все равно! Эльванский язык! Откуда?!
– Видимо, учит. Что тут плохого?
– Да она вообще учиться ненавидела! А тут…
– Полагаю, об этом тебе надо поговорить с женой.
Джес потряс письмо Лилиан за кончик, как дохлую мышь.
– Поговорил бы! Да не могу! А остальное? Моя малышка хочет лечить людей! Да она всего боялась! Болезней! Крови!! Докторусов!!!
Рик развел руками.
– А как может принц Ханганата рассказывать моему ребенку сказки?
Рика этот вопрос тоже интересовал. Потому как принц Ативерны такого эпизода в своей биографии не припоминал. Даже сестрам не рассказывал… Зря, наверное.
– Не знаю. Но я так полагаю, что он выздоравливает?
– Хоть это радует. Мне еще недовольства Хангана не хватало!
– Хватит недовольства моего отца.
– Откуда ты знаешь?
– А он и тебе написал? – уточнил Рик.
Джес плюхнулся на стул.
– Написал. Ты читай, там все письма. Целая стопка.
Джес не обманывал.
«Граф Иртон.
Повелеваю вам вести себя как приличествует вашему титулу. Чтобы с вашим именем не было связано ни единого скандала. В противном случае отправлю вас на границу, туда, где женская нога вовек не ступала.
С женой извольте быть ласковым и любезным.
Проверю лично.
За дочь можете не беспокоиться, она под моей защитой и покровительством. Равно как и графиня.
Эдоард Восьмой Ативернский».– И все. Ни здравствуй, ни до свидания.
– Да, отец разозлился. Но будем надеяться, отойдет к нашему возвращению.
– Да уж….
– А пока не злись, но тебе придется вести себя как сияющему.
– Да я уже понял.
– И штаны держать завязанными. Хотя бы во дворце.
Джес скорчил рожу, но спорить не стал. А Рик уже читал остальные письма.
И схватился за голову.
Алисия Иртон писала сыну, что тот – болван. В самых изящных выражениях превозносила невестку и сетовала, что сын не рассмотрел такой бриллиант.
