Иван Афанасьев - Герцог и колдунья
Сообщение было предельно кратким, что всегда отличало манеру Хитар, и предельно ясным. Слишком ясным. Настолько, что о многом хотелось спросить.
Кондрахин запоздало попытался проникнуть в сознание адресанта, так, как в свое время на Белведи подловил его Предначертанный Враг, едва не превратив в инвалида. Не получилось, словно лбом врезался в запертые перед ним ворота.
Постояв недвижно под сенью необъятного дуба, до сих пор сохранившего желто-коричневую листву, Кондрахин двинулся вперед. Посланию Хитар он поверил, но возвращаться назад, не узнав ничего нового, посчитал для себя неоправданной тратой времени. Несмотря ни на что, в этом мире он оставался чужаком, и ему нужна была даже малая толика новой информации. Кроме того, новая, еще не вполне созревшая, мысль свивала гнездо в его мозгу.
Но об осторожности он не забывал ни на секунду. Определенно, что-то не так. И, прежде всего, тишина. Конечно, не лето с его неумолкаемым щебетом птах. Но хоть бы ворона каркнула. Нет, как будто все вымерли. Только сухая сосновая ветка, слегка припорошенная снежком, порою хрустнет под ногой.
Кондрахин за время пребывания на Сегеде настропалился по части видения нежити. Фокус в том, что видна она как раз только в обычном для человека спектре, а вот в астрале её, как будто, и не существовало. Смотри левым глазом, как человек, а правым, как колдун, вот и вся наука. Это, конечно, преувеличение, но, по сути, преувеличение в правильном направлении. Реально Кондрахин проходил метров десять, останавливался, внимательно раглядывая всё, что располагалось окрест, просматривал всё повторно в астрале, после чего возобновлял движение.
Нежить, вскоре обнаруженная им, Юрия, скорее, позабавила, нежели напугала. Определенную опасность она представляла, но не для гроссведунов. Было в ней что-то игрушечное. Всё, с чем Юрий сталкивался доселе, можно было назвать нежитью самодостаточной, способной существовать и после гибели того, кто ее породил. И та нежить была непредсказуемой, как и надлежало порождениям нечеловеческого псевдо-разума. Сейчас же взору Юрия предстала иная картина. Вот два дурик-дерева, по виду — почти елка, только лапы словно жмутся к стволу. С этой разновидностью нежити Кондрахин сталкивался не однажды. И хорошо помнил, что неподвижные хищники не могут стоять рядом — пропитания на двоих не хватит. Да и кровососущие иглы их напоминали искусственные. А вот полянка, поросшая слишком зеленым — не по сезону — мхом. Плотоядный журчей, вопреки законам гравитации пересекающий небольшую ложбинку, не растекаясь при этом лужицей…
Колдовской заслон простирался шагов на триста, которые Кондрахин проделал раз в десять быстрее байга с Белуантой, несмотря на то, что пришлось изрядно попетлять. Он мог бы, шутя, уничтожить всю нежить, встречавшуюся ему на пути, но не сделал этого. Остановился он на краю обширной вырубки, посреди которой стоял ветхий домишко. Из трубы вился легкий дымок. Очевидно, это и было временное пристанище серого байга и племянницы Великого герцога.
Несколько минут Кондрахин постоял, присматриваясь. Ни малейшего движения. Печной дым поднимался вертикально вверх, и не было в нем никакой причуды. Снег на вырубке почти отсутствовал, а там, где клочки его сохранились, изредка отпечатались следы мужских сапог. Их было немного.
В сторону опушки, где под еловой лапой затаился Кондрахин, смотрело всего одно окошко, затянутое мутным бычьим пузырем. Юрий мог смотреть сквозь скалы, но через органическое вещество и изделия из него — не умел. Вполне возможно, что сейчас за полупрозрачной пленкой его поджидала острая стрела. Как бы то ни было, Юрий медленно пошел к дому через открытое пространство. Опасения его были вполне обоснованны: человек, злоумышляющий против другого, неизбежно отражает свои намерения в астрале. Иное дело — бесстрастный стрелок, каковым и полагается быть опытному серому байгу Уфелду. Он просто выполняет приказ, не испытывая к Юрию ни злобы, ни ненависти.
А он был там, внутри избушки, вместе с Белуантой. Их астральные тени Юрий видел вполне отчетливо, но чем были заняты беглецы, он сказать не мог.
Последняя задержка — у покосившейся, некрашеной входной двери. Кондрахин потянул ручку на себя так осторожно, как это проделал бы легчайший сквознячок. Петли промолчали. Медлить дальше было бессмысленно, и Юрий в одно мгновение оказался внутри избушки.
Если Уфелд и оказался застигнутым врасплох, на его суровом, обветренном лице это никак не отразилось. Он лишь отложил в сторону широкий охотничий нож и точильный брусок. Совсем иначе повела себя Белуанта, забившаяся в угол с видом насмерть перепуганного котенка, едва только узрела, кто переступил порог. Неизвестно, чем и как ее запугал мастер Коробка, но результата он добился поразительного.
— Ну, привет, старый приятель, — сказал Юрий, ища и не находя места, куда можно было бы присесть. — Неожиданная встреча, не так ли? О, да здесь и юная красавица! — он слегка повернулся в сторону племянницы Великого герцога. — Вот кого не ожидаешь встретить в данном месте и в данном обществе!
— Ну, нашел. Твоя власть, — буркнул Уфелд.
Власти у Юрия, действительно, хватало, только вот не знал он, как ею распорядиться. В чем виновата Белуанта? В том, что получила внушение от опытного гроссведуна, внушение, которому не смог бы противиться куда более опытный человек? А Уфелд? Провинился в том, что исполнял свой долг королевского слуги? Кондрахин вновь пристально посмотрел на Белуанту. Поверх достаточно скромного платья она накинула меховую потертую жилетку — явно с плеча байга. Разводы на некогда безупречно белом личике говорили о том, что девушка вряд ли сегодня умывалась. Нынешний ее облик чрезвычайно напоминал Юрию Хитар во время совместных скитаний в предгорьях Илиз.
— Вот что, — сказал Кондрахин, подумав достаточно долго, — я не видел вас, а вы — меня. Сидите здесь тихо, пока я не разрешу вернуться. Кто еще знает, где вы? Коробка?
Уфелд угрюмо покачал головой.
— Мастер приказал укрыться, а где именно, предоставил решать мне.
— Тем лучше. А теперь выйди на минуту!
Едва за байгом захлопнулась покосившаяся дверь, Кондрахин решительно шагнул к Белуанте. Девушка попыталась отпрянуть, но спина ее уперлась в стену, и ужас выплеснулся из ее широко раскрытых глаз. Не обращая внимания на эти изъявления чувств, Юрий резким движением вскинул ее подбородок и отдал мысленный приказ: всё забыть. Он мог бы отменить внушения мастера Коробки, но не стал этого делать. Пусть Белуанта панически боится его, избегает, скрывается, сколько это возможно. Лишь бы не появлялась в Госке. Если верить мысленному сообщению Хитар — а сомневаться Юрий не видел основания — со смертью Великого герцога и началом войны складывается уникальная ситуация, когда Хитар можно использовать как двойника Белуанты. И с гораздо большими шансами на успех, чем некогда планировали сегодняшние противники Кондрахина.
