Фриц Лейбер - Клинки против смерти
- Все для удовольствия плоти, чувств и воображения человека. Таких чудес не увидишь во сне. И дешево. Так дешево. Одна монета. Лавка редкостей. Входите, о, князь!
Мышелов нарочито долго зевнул, прикрывая рот тыльной стороной ладони, потом огляделся с терпеливой и усталой улыбкой светского человека, да что там - герцога, понимающего, что обязан терпеть известные неудобства, но поддерживать торговлю на собственных землях, и вошел в лавку.
За спиной его владелец разразился припадком безумного хихиканья и принялся судорожно подметать мостовую, уже совсем осатанев от счастья.
Первое, что увидел внутри Мышелов, оказался стеллаж, набитый нетолстыми книгами в переплетах из тонкой выделки красной и фиолетовой кожи с золотым тиснением.
Затем - рядок поблескивающих линз и тонких медных трубок, словно приглашающих взглянуть внутрь.
Третьим дивом оказалась темноволосая стройная девушка, загадочно улыбавшаяся в подвешенной к потолку клетке из нечастых золотых прутьев.
А за этой клеткой виднелись остальные - с прутьями из серебра и каких-то странных металлов, отливавших зеленым, рубиновым и оранжевым, а еще - ультрамарином и пурпуром.
Фафхрд увидел, как Мышелов исчез в лавке в тот самый миг, когда левая ладонь его коснулась прохладной грубой поверхности Фонтана Черного Изобилия, а Звезда Акул уселась прямо на вершину Рхана, словно зеленоватый фонарь, установленный на кончике шпиля.
Он мог бы последовать за Мышеловом, мог бы и не делать этого; вне сомнения, он задумался бы над смыслом происходящего, но именно в этот момент за спиной его раздалось долгое, низкое шипение:
- Ш-ш-с-с-с-с-т!
Гигант Фафхрд с легкостью танцора обернулся, при этом меч его, Серый Жезл, мгновенно выскочил из ножен, производя менее шума, чем змея, выскальзывающая из норы.
В десяти локтях за ним, в черной разверстой пасти Темного Переулка, что был бы темнее самой Площади Мрачных Увеселений без ее новоявленного светила ночной коммерции, Фафхрд заметил бок о бок две фигуры в черных плащах, надвинутых на лица.
Под одним капюшоном тьма была абсолютной. Даже на лице негра из Клиша звезды оставили бы хоть какие-то блики. Их не было.
Под другим капюшоном угнездились семь еле различимых зеленоватых огоньков. Они сновали из стороны в сторону, иногда кружили вокруг друг друга или головокружительно метались. Время от времени то один, то другой из продолговатых овалов становился чуть ярче, оказавшись около края капюшона, или темнел, удаляясь вглубь.
Вложив Серый Жезл в ножны, Фафхрд двинулся к фигурам: не отвращая от него своих, так сказать, ликов, они безмолвно и медленно удалялись в глубь переулка.
Фафхрд следовал за ними. В душе его пробудился интерес… и кое-что еще. Встреча с одним лишь собственным наставником сулила ему лишь скуку и легкое волнение, но кому же по силам подавить трепет, оказавшись сразу перед Нингоблем Семиглазым и Шилбой-без-очей-на-лице?
А то, что оба непримиримых соперника-чародея объединили свои усилия, даже просто находятся рядом, означало, что свершается нечто сверхзначительное. В этом нельзя было сомневаться.
Тем часом Мышелов приобщался к высшей степени искушающим разум экзотичнейшим из развлечений, которые едва можно даже представить. Тонкие, одетые в кожу с золотым тиснением фолианты таили в себе знания, едва ли не более странные, чем в той книге, которую он перелистал у входа. Знаки в них походили на скелеты зверей, облачные вихри, ветвистые кусты и деревья, но он читал их смысл на удивление просто, без малейших затруднений.
Книги подробнейшим образом описывали приватную жизнь бесов, тайные культы жадных до крови богов, кроме того… тут были и иллюстрации: контрприемы, действенные против демонов, вооруженных мечами, и эротических штучек ламий, суккубов, вакханок и гамадриад.
Линзы и медные трубки, причудливо перекрученные, предназначались для того, чтобы заглядывать за стены и через зарешеченные окошки в иные вселенные. Сперва они явили ему лишь восхитительный блеск ковров, драгоценных камней, словно в калейдоскопе, но спустя какое-то время Мышелов стал различать уже и некоторые интересные и привычные уголки: сокровищницы мертвых королей, спальни живых королев, пещеры, где держали советы восставшие ангелы… а еще шкафы, в которые боги укрыли планы миров, оказавшихся слишком уж невероятными, чтобы имело смысл браться за их творение.
Что же касается скудно одетых стройных девиц в игривых клетках с весьма широко расставленными прутьями, ну, конечно же, на обворожительных и нежных округлостях приятно было отдохнуть взгляду, утомленному чтением книг и наркотическими картинками в трубках.
То и дело одна из них тихим посвистом окликала Мышелова и с льстивой мольбой во взгляде или весьма откровенными жестами показывала на покрытую самоцветами рукоять на стене возле клетки, с помощью которой можно было опустить на пол клетку, подвешенную на цепи, переброшенной через поблескивающие блоки. На эти приглашения Мышелов отвечал откровенно пылкой улыбкой, одобрительно кивая и чуть помахивая ладонью, словно давал понять: “Подождите… чуть-чуть. Потерпите”.
В самом деле, пусть девицы и сулят наибольшие наслаждения, это еще не значит, что следует пренебречь меньшими радостями. Девушек он решил оставить на десерт.
Нингобль и Шилба отступали по Темному Переулку, Фафхрд следовал за ними… и наконец, потерял терпение. Несколько умерив естественный трепет, он нервно воззвал:
- Ну и зачем вы стараетесь заставить меня преследовать вас, ждете что ли, пока все мы утонем в Великом Соленом Болоте? Зачем я вам понадобился? Какой смысл во всем этом?
Но обе фигуры под капюшонами уже остановились, насколько это было видно в свете звезд и отблесках света из нескольких окон наверху. И Фафхрд успел заметить, что остановились они на какой-то миг прежде, чем он закричал. Обычный трюк этих чародеев… Почему-то им нравилось, когда он ощущал собственную неловкость! В темноте Фафхрд закусил губу. И вечно так получается!
- О мой благородный сын… - начал Нингобль самым приторным жреческим тоном, семь его глаз не вились теперь еле различимыми клубками света во тьме, они застыли на месте, горя ровным и ласковым светом, словно Плеяды в конце лета, тающие в зеленом тумане, вздымающемся над озером синего купороса в едкой дымке соляной кислоты.
- Я спрашиваю, в чем дело? - уже совершенно невежливо перебил его Фафхрд. Он уже был обличен в своем нетерпении и мог в известной мере пренебречь остальными приличиями.
- Давайте представим себе гипотетический случай, - невозмутимо продолжал Нингобль. - Предположим, о мой благородный сын, что в некоей вселенной есть некий муж и его вселенной угрожает сила, исполненная мерзейшего зла, исходящая из другой вселенной или целого ожерелья вселенных. И этот храбрый муж горит желанием защитить собственную вселенную… Он считает свою жизнь пустяком и более всего желает посоветоваться с очень мудрым добродетельным и общительным дядюшкой, которому известно все, что связано с этой предположительной ситуацией…
