Дмитрий Шубин - Тигр на свалке
– У тебя есть боевая медаль? – удивленно спросил я, так как никогда до этого не видел официально признанных героев.
– Да, и не одна. Некоторые медали лучше никому не показывать. Еще подумают приписать мне военные преступления. Я участвовал в Тибетской и Уральской кампаниях. Три года лазил по горам и туннелям и несколько месяцев пропадал по тайге. Да и к тому же все мои награды сплавились внутри сгоревшего дома вместе с женой и лабораторией, о которой я мечтал полжизни. – Это П. Алекс произнес с какой-то печалью в голосе. – Восстановить же почетные былые подвиги будет проблематично. Да и к чему? Чтобы медали несли впереди траурной процессии на атласной подушечке? Мне тогда уже будет все равно. К тому же, в связи с последними событиями, процессия как видно накрылась желтым сомбреро. – Роди улыбнулся. – Хоронить будут втихомолку.
– Брось, Алекс. – Я похлопал его дружески по плечу. – О смерти думать рановато. Мы еще такие дела наделаем, что мир содрогнется.
– Мне бы твой оптимизм. Ну да ладно, пошли отсюда.
П. Алекс поднялся и поплелся по проходу между кресел. Мне пришлось тащиться за ним с сумкой – временным домом Элизабет.
В здании аэропорта мы заняли очередь к стойке с парочкой чиновников в строгих черных, как положено говорить, «траурных» костюмах. Они проверяли документы, расспрашивали, задавая как бы несерьезные, как бы не по делу вопросы, а сами в этот момент опытным взглядом определяли перевозчиков контрабанды, оружия и наркотиков. И хотя в Европе наркоту любых видов можно было купить везде, официально разрешены были только «детские шалости» наподобие марихуаны или «коктейлей экстези». «Европа – центр цивилизации», – нескромно гласил лозунг на плакате, что был приспособлен прямо напротив таможенного поста.
Когда мы стали подходить ближе, я заметил, что каждый паспорт чиновники сверяли через компьютер. Пришлось поволноваться. Я даже шепнул Алексу о своей тревоге.
– Да ну, – махнул он рукой и, наклонившись к моему уху, тихо произнес: – Я не думаю, что Ватикан подсунул нам явную подделку. Вот увидишь, все будет ОК. Меня больше беспокоит сумка. Что, если эти парни захотят проверить ее? Конечно, собака – это не страшное преступление, и нас, оштрафовав по-маленькой, отпустят, но вот в отчете чиновники об этом обязательно упомянут. Соответственно, электронная версия подобного отчета будет висеть в банке данных аэропортов.
Таможенник старался выглядеть адекватно своему положению: строго и в то же время вежливо со всеми. Видимо изображал непредвзятость. Он взял протянутый паспорт П. Алекса, раскрыл и спросил:
– Алекс Продиджи?
– Oui, – ответил Роди, пытаясь показать, что владеет французским – и парень отдал документ напарнику, который стал проверять данные через комп.
– Le but de votre visite? – чиновник хитро прищурился.
– Notre destination finale est Londre. Moi et mon neveu, nous avons eu une idee d'arreter a Paris pour une paire de jours, d'observer les debris de la Tour Eiffel – et les autre monuments, bien sur.
Таможенник странно посмотрел на П. Алекса и со всей серьезностью в голосе произнес:
– La Tour est a sa place.
– C'est une blague, – ответил серьезно Роди.
– Je peux vous donner un conseil, Monsieur. Abstener-vous de ce genre des blagues ici. Vous risquez d'etre pris comme le terroriste.
– D'accord, regle. – Алекс не хотел неприятностей.
Парень за компьютером, пробив данные, протянул паспорт назад и удовлетворенно мотнул головой. Другой поставил штамп на предпоследней странице и, положив перед Роди документ, произнес:
– Bienvenue a l'Europe unie, Monsieur Prodigy [48].
Ту же операцию провели и со мной, но говорил я на английском, так как французский не знал. Отвечая на вопросы, я немного нервничал, мне казалось, что эти парни дивятся моему странному акценту. Прокатило. Если акцент и был зацепкой, то таможенных хрящей это нисколько не смутило, тем более, что мы по документам, жили в Североамериканском округе, куда входили территории Канады и Гренландии. А, как известно, гренландцы, став свободными от датского протектората, поначалу принимали на остров эмигрантов из любых стран. Территория огромная, нужны были рабочие ресурсы. Там жители всегда отличались странноватым произношением. Да и по всему Североамериканскому округу люди перемещались без виз и досмотров. К тому же, по словам П. Алекса, мы как бы летели в Лондон, тогда какой смысл наседать на транзитников?
В общем, проверку прошли без приключений и уже через полчаса неслись в вагоне скоростного метро подальше от столицы Франции. Сейчас же я отвлекусь от рассказа о нас и расскажу вам о двух людях, о существовании которых на тот момент я не имел никакого представления. Они и друг дружку-то никогда не видели, жили в разных местах, и довольно далеко от Парижа, и тем более далеко от Мексики. Одного из них – парня, звали Боб Руг. Второй человек – девушка по имени Жанна.
Глава 1. Жанна.
Жанне Бош недавно исполнилось шестнадцать. Она стояла возле подоконника и смотрела сквозь стекло с грязными разводами на улицу. Моросил занудный дождь, редкие автомобили проезжали по набережной Невы, рассекая светом фар темноту и по пути выплескивая воду из луж на тротуар. Недалеко над мостом тек ручеек автолетов, лучи фонарей которых через слой воды на оконных стеклах сливались и казались сплошным световым потоком. За рекой виднелись темные силуэты гигантских цехов Путиловского завода. Высокие трубы выпускали темный дым, который на фоне светло-серого на западе неба струился сплошным кучерявым потоком в сторону Финского залива. По реке двигался, сверкая иллюминацией, прогулочный катер с мигающим по всему борту рекламным щитом. Вспыхивали надписи – то «Хаба-радиейшен» – жевательная резинка, якобы выводящая из организма радионуклиды, то «Золотой бамбук» – клуб для веселого времяпрепровождения. В воздухе мимо окна над набережной время от времени проносилились полицейские и правительственные автолеты с мигалками, или наоборот неторопливо проплывали частные летающие машины. Если автолеты не принадлежали государству, то их владельцами были либо крупные бизнесмены, либо мафиозные босы. В Российском округе автолет не был роскошью, но стоил довольно дорого даже для семьи среднего достатка. Впрочем, хотя округ и считался одним из самых отсталых в мире, но и тут хватало людей, способных позволить себе последние новшества цивилизации. Остальные ездили на автомобилях, до сих пор использующих в виде горючего бензин, солярку или газ. Когда в мире начали иссякать нефтяные ресурсы и развитые страны резво бросились искать альтернативные виды топлива, Россия об этом не побеспокоилась. А зря. Миру пришлось быстро переориентироваться на новые технологии. Что и отбросило Российское государство в разряд отсталых. Нефть и газ в мире уже никому не были нужны и больших денег на этом заработать стало невозможно. Экологически грязные энергоресурсы, впрочем, еще шли на экспорт, но не в том количестве, что Россия экспортировала в прошлом и в начале этого века. Правительство же, как обычно, все неурядицы списывало на своих предшественников или на войны (конфликты, как выражались чиновники).
