Евгений Прошкин - Магистраль
— Тихо! Все живые… Все нормуль, бабы!
Одновременно, доказывая, что все далеко не “нормуль”, в коридоре раздался звук падающих тел — взрослых, тяжелых. Олег, не поднимаясь, выглянул наружу. Лис выстрелил в Боксера, но, поскольку между ними оказались еще двое, разряд задел всех. Крепыш, получив свою долю паралича, начал заваливаться вперед, и мужики у стенки почему-то затряслись — по очереди, справа-налево. Когда вздрогнул четвертый, Шорохов додумался посмотреть на пол. По линолеуму шла кривая строчка мелких курящихся дырочек, — если б не дым, их бы и не найти… шла, взбираясь, — за плинтус, по стене, по трем животам, черными мушками по чьему-то лицу, оплавленными отверстиями через оконное стекло, и снова вниз, левее, ко второй банкетке, на которой сидели еще четверо.
Разряд прихватил Боксера уже с согнутым пальцем, и он, не имея возможности отпустить курок, продолжал стрелять. Четырехгранный ствол работал бесшумно, и людям в коридоре — кроме тех, в кого уже попали, — было неясно, откуда взялась эта внезапная свалка. Кто-то расхохотался.
Музыкант, освободив от картонных обрывков второй “Сайбершутер”, кого-то искал красной меткой, Олег вдруг понял, что это за операция. Семьдесят восьмой год, первый провал Лиса. Он не справится с заданием и сделает так, что компенсировать вновь уже ничего не получится — ни вторжение, ни саму его командировку. Все будет застроено вероятностными последствиями настолько плотно, что разобрать их никто не рискнет. Лиса закроют, отряд Василия Вениаминовича расформируют. Так проще. Дешевле для человечества.
Шорохов выдернул из пояса станнер и, почти не целясь, выпустил в сторону Музыканта серию разрядов. Все попали в кого угодно, только не в диггера, однако это позволило Лису перекатиться из сектора обстрела. На месте Музыканта улегся штабель из парализованных тел, но самого его там уже не было. Диггер выстрелил по Лису еще раз, и в дальнем углу кто-то застонал.
Народ начал осознавать, что тут творится, и осторожно пополз к выходам. Некоторые пытались забежать в палаты к женам и падали у порогов. Шорохов взял под контроль правую лестничную дверь и стрелял в каждого, кто к ней приближался. Все трое — он, Лис и Музыкант оказались заняты одним и тем же: локализацией вторжения. Они не могли позволить, чтобы кто-то ушел, вызвал милицию, взбаламутил весь город и превратил конфликт в катастрофу. “Сайбершутер” с интеллектуальным наведением редко ранил и часто убивал, но все же на какое-то время он уравнялся в правах со служебными станнерами.
Все происходило в тишине, нарушаемой лишь хриплыми вздохами и гулким уханьем о пол. На других этажах люди и не догадывались, что в течение нескольких секунд здесь погибло едва ли не больше чем родилось с самого утра.
Олег срезал последнего из желавших покинуть коридор и тут обнаружил, что Музыкант исчез. Боксер лежал посередине, неподалеку от ниши, а его напарник, похоже, успел воспользоваться синхронизатором.
Шорохов прислушался. Только стоны.
— Фрэнд!… — позвал он. — Лис!…
— Чего?… — раздалось откуда-то справа.
— Не видишь его?
— Не-а…
Женщины в палате тихонько завыли. Медсестра подняла каталку и начала укладывать свертки обратно. Детишки, судя по шевелениям, не пострадали. Трое из шести были настолько активны, что даже умудрились распеленаться.
— Эй, ты!… — подал голос Лис.
— Я тут, — ответил Шорохов, не сводя глаз с Боксера.
— Ты кто такой?
— Долгая история. Иди сюда, я прикрою.
— Скажи чего-нибудь. Если ты наш.
— Твой координатор — Лопатин Василий Вениаминович. Старые песни любит, — добавил Олег, подумав.
— Ч-черт… что же мы тут… Я иду. Смотри, чтобы второй не вернулся.
Лис, пригнувшись, перебежал из соседнего кабинета.
— О, черт! — повторил он, глядя на тележку с грудничками. — Их меняли?
— Нет, я первый сюда попал.
— А зачем она их перекладывает?
— Рассыпались они… немножко… Кажись, все здоровенькие.
Сестра глянула исподлобья на Олега, но ничего вв сказала.
— Рассыпались? — воскликнул Лис. — Обалдел, что ли?!
— А кто тут? Глава Службы? Деятели Европарла?… — Шорохов осекся. Ему неожиданно пришло в голову, что на этой тележке может лежать он сам. Он осторожно себя пощупал, словно определяя, не объявилось ли в нем каких дефектов.
— Ты сам-то кто? — спросил Лис. — На подмогу, что ли, послали? Или ты из этих, из вольных стрелков? Из диггеров, — пояснил он презрительно.
— Не важно. Тебе это все равно закроют.
— Точно закроют?
— Так и будет, — заверил Шорохов.
— А что потом?
— Ничего. Пошли отсюда. Натворили, блин, делов…
— Сейчас переиграем, — сказал Лис.
— Нельзя…
— Что значит нельзя?! Ты рехнулся? Вот так все оставить?!
— Все, что тут сделано, — сделано навсегда, — тяжело произнес Олег.
Ему не давала покоя мысль о том, что, если бы он не оказался в этом месте и в этом времени, операция прошла бы по-другому. Возможно, у Лиса могло бы как-нибудь и получиться… Главное — как-нибудь иначе.
— Не-ет… — протянул тот. — Сейчас оформим. Сейчас… Где бы только?… На лестнице?
— Сортир надежней. — В счастливый исход Олег не верил, но считал, что останавливать Лиса не имеет права. — Мясорубка без десяти началась по местному.
— Да, я засек.
Они вышли из палаты и направились к нише. Коридор был завален телами, живыми и мертвыми. Здесь же лежало и несколько женщин. Беременных среди них вроде не было, но от ханжеского “слава богу” Олег воздержался. Когда из тридцати человек половина — трупы, то не все ли равно?…
Сзади, у лестницы, зацокали туфли, и кто-то крикнул:
— Валерий Па-алыч!… Надежда Тимофе-евна! Тут… быстрее сюда! Тут такое! Позовите!… Позовите кого-нибудь!…
В дверях, покачиваясь, стояла медсестра, с которой Шорохов недавно столкнулся. На циферблате было без трех минут час, а без одной, — Олег отлично помнил, — девушке придется оправдываться и доказывать, что она не сумасшедшая. Это так обнадеживало, что взяться за станнер Шорохов не рискнул.
Хотя в принципе он должен был…
Лис добрался до Боксера и в упор всадил ему еще пяток зарядов. Потом откинул на нем пиджак и, пошарив под рубашкой, вытащил новую обойму для “Сайбершутера”.
— Вот теперь постреляемся!
— Не надо… — проронил Олег.
— Не дрейфь!
Они зашли в туалет, удивительно чистый, даже с намеком на ароматизацию.
— Кто субъект? — запоздало спросил Шорохов.
— А что?…
— Дело больно громкое.
Лис самодовольно хмыкнул. Он ни секунды не сомневался, что все это еще можно исправить.
— Кровать у окна видел? Вторая слева. — Он зарядил оружие и дал пробный выстрел по зеркалу. — Видел, нет?
