Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 3
— Ну хорошо, хорошо, — сказал он. — Все это звучит очень странно. Но ведь и ты совсем не прост Не обижайся. Нужно еще немножко затуманить себе мозги, и тогда, возможно, мне будет легче поверить в то, что ты рассказал. Подожди.
Он ушел и вернулся с полным стаканом Мне было уже все равно, я давно потерял счет выпитому.
— Ты что, все это говорил всерьез? — наконец поинтересовался Хал.
— Да.
— Значит, те парни, по всей вероятности, еще сидят в твоей квартире?
— Вполне возможно.
— А почему бы не вызвать полицию?
— Проклятье, они ведь сами могут оказаться полицейскими.
— И пить за королеву?
— Может быть, речь шла о какой-нибудь университетской королеве… Понимаешь, пока я как следует не обдумал все эти странные события, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моем возвращении.
— Ладно Я буду молчать. Тебе понадобится моя помощь?
— Думай Всем известно, что тебе в голову время от времени приходят оригинальные мысли. Ну самая пора выдать какую-нибудь стоящую мыслишку.
— Что ж, — сказал Хал. — Такое впечатление что наши проблемы связаны с копией звездного камня. Что в нем такого особенного?
— Сдаюсь Давай, говори.
— А я не знаю Попробуем суммировать что нам про него известно?
— Оригинал прибыл к нам, включенный в список предметов, предназначенных для культурного обмена. Про него писали, что это реликвия, объект неизвестного назначения — скорее всего, его использовали для декоративных целей, — обнаруженный среди руин погибшей цивилизации. Ученые предполагают, что он искусственного происхождения. Если это так, звездный камень может оказаться самым древним в Галактике предметом, созданным разумными существами.
— Значит, он бесценен.
— Естественно.
— Если он пропадет здесь или будет уничтожен, нас вышвырнут из программы обмена.
— Я полагаю, что это возможно…
— Он предполагает! Это совершенно точно. Я проверял. В нашей библиотеке есть полный текст перевода соглашения, а меня вся эта история так заинтересовала, что я его прочитал. Будет собран совет, и все его члены проголосуют по вопросу об исключении.
— Хорошо, что он не потерялся и не уничтожен.
— Ага. Просто прекрасно.
— А как Байлер добрался до него?
— Мне кажется, представитель ООН связался с ним и поручил изготовить дубликат, чтобы звездный камень можно было демонстрировать публике. Байлер выполнил заказ, а потом они все перепутали.
— Трудно поверить, что в таком серьезном деле могла возникнуть путаница.
— Предположим, путаница была намеренной.
— Это как?
— Ну, например, Байлеру дали камень, но вместо того чтобы вернуть оригинал и копию, он вернул две копии. Меня бы нисколько не удивило, если бы он захотел подольше подержать камень у себя, чтобы как следует его изучить. Байлер же мог вернуть его после окончания своих экспериментов, или, если бы его поймали — в данном случае не важно, что произошло бы раньше, — он бы просто заявил, что ошибся. Никто не стал бы поднимать шума, поскольку задание наверняка было секретным. Впрочем, не исключено, что у меня просто разыгралось воображение. Наш друг мог получить камень на совершенно законных основаниях и изучать его по просьбе правительства.
Как бы там ни было, давай предположим, что до недавнего времени оригинал находился в распоряжении Байлера.
— Ну хорошо, предположим.
— А потом исчез. Либо его перепутали и выбросили вместе с неудачными копиями, либо отдали нам — по ошибке…
— Тебе, тебе, — повторил я, — и совсем не по ошибке.
— Пол пришел к таким же выводам, — продолжал Хал, не обращая внимания на мои намеки. — Он запаниковал, стал искать камень и в процессе поисков немного нас потрепал.
— Почему он вообще забеспокоился?
— Кто-нибудь заметил подмену и потребовал вернуть настоящий оригинал. И тогда Пол обнаружил, что камень пропал.
— А Пола убили.
— Ты сказал, что двое мужчин, которые допрашивали тебя в Австралии, практически признались, что прикончили его в процессе допроса.
— Да. Зимейстер и Баклер.
— Твой подпольный агент — вомбат сказал, что они бандиты.
— Динбаты. Давай, рассуждай дальше.
— ООН поставила в известность все входящие в нее нации — именно с этого момента государственный департамент и стал проявлять к нам интерес. Однако где-то произошла утечка, и Зимейстер решил сам найти камень, чтобы заломить большой выкуп. Ах, простите, награду.
— В этом есть некий сюрреалистический смысл. Продолжай.
— Камень мог остаться в нашем распоряжении, и все об этом знали. Нам не известно, где камень находится, но никто нам не верит.
— Кто «все»?
— Функционеры ООН, ребята из Фогги Боттом, динбаты и инопланетяне.
— Ну, если считать, что инопланетяне поставлены в известность и сами участвуют в расследовании, появление Чарва и Рагмы становится более понятным — со всеми разговорами о секретности и безопасности. Однако меня беспокоит кое-что еще. Они абсолютно уверены, что, сам того не подозревая, я знаю гораздо больше о местонахождении камня. И считают, что телепат-аналитик сможет найти в моем подсознании необходимые сведения. Интересно, откуда у них взялась такая идея?
— Тут я ничего не могу тебе сказать. Возможно, они проверили и отбросили все остальные варианты. И, между прочим, вдруг они правы? Камень действительно исчез совершенно необъяснимым образом. Интересно…
— Да?
— А что, если тебе известно что-нибудь и у твоего подсознания есть причины скрывать это? В таком случае хороший психоаналитик, даже не будучи телепатом, сумеет помочь нам. Гипноз, наркотики… Кто знает? Как насчет доктора Марко, к которому ты ходил?
— Неплохая мысль, вот только убедить доктора Марко в реальности всего происходящего будет достаточно трудно. Он даже может посчитать, что я малость сошел с катушек и начнет меня лечить. Нет. От этого я, пожалуй, пока воздержусь.
— Что же остается?
— Напиться, — сказал я. — Чтобы мои церебральные центры совсем перестали следить за координацией движений.
— Хочешь кофе?
— Нет. Мое сознание проигрывает со счетом ноль — шесть, и я хочу достойно удалиться на покой. Ты не возражаешь, если я посплю у тебя на диване?
— Валяй. Сейчас принесу тебе одеяло и подушку.
— Спасибо.
— Может быть, утром у нас возникнут свежие мысли, — сказал Хал, вставая.
— Какими бы умными они ни были, думать их будет весьма непросто, — заявил я, подходя к дивану и скидывая туфли. — Пусть мыслям придет конец. Таким образом я отметаю Декарта.
