Георгий Гуревич - Рождение шестого океана
И убежденный противник насилия, задыхаясь от ярости, кричит:
— Что с ним нянчиться? Этот поджигатель, эта падаль, этот навоз, червь сует мне деньги, чтобы я его отпустил. За кого он принимает меня?
Поджигатель весь трясется, озирается, втянув голову в плечи. Сергей узнает старого знакомого. Это опять тот бородатый шофер, который хотел взорвать его с автомашиной, он же и безбородый проповедник, пытавшийся увести рабочих со стройки.
— Спасите меня, — шепчет диверсант Сергею по-европейски. — Вы же цивилизованный человек. Прикажите дать стражу, а то эти дикари устроят самосуд.
... И после всего этого приходит письмо про Маню, Марусю и Машу, про гордую Клаву и прораба с гитарой. Сергей читает со снисходительной улыбкой и, пожимая плечами, думает: «Как дети! Легко им живется у себя дома».
Глава восемнадцатая
НЕБО СОПРОТИВЛЯЕТСЯ
Все решилось в один день — 11 апреля.
Накануне Валентин получил вызов к начальнику строительства на совещание в 11. 00. Он еще обратил внимание на сочетание цифр — 11-го в 11 часов — четыре единицы подряд.
В это утро он проснулся рано. Светало. Из полутьмы доносился монотонный шум волн. Над морем висела латунная луна. Валентин поглядел на нее и улыбнулся: «Гуляешь, голубушка? Погоди, запрягут тебя, будешь крутить роторы, освещать полярную ночь, обогревать арктические города».
Эти слова должны были сбыться через двадцать дней — 1 мая, когда приливная станция обязалась дать ток. Ведь приливы, как известно, зависят от влияния Луны.
Потом Валентин вспомнил о вчерашнем визите к Зине. Зине поручили сделать доклад о приливных электростанциях, она просила подобрать литературу. Валентин достал с полки несколько книжек, гораздо больше, чем нужно, но подумал, что прочесть их Зина не успеет — слишком долго и трудно. И по собственному почину решил составить тезисы для доклада. Он взял чистый лист бумаги и написал:
1. Прежде всего рассказать о всемирном тяготении. Все тела притягивают друг друга: Солнце — Землю, Земля— г Луну, а Луна со своей стороны — Землю.
Чем ближе тела, тем сильнее притяжение. Против Луны надо нарисовать земной шар. Естественно, сильнее всего, Луна притягивает ближайшую, обращенную к ней поверхность, несколько слабее — центр земного шара, еще слабее — противоположную поверхность. Суша прочно связана с центром планеты, океанская вода самостоятельней. И там, где Луна ближе всего, вода стремится приподняться; там, где от Луны дальше всего, вода отстает, она притягивается слабее, чем дно. В результате и там и тут образуются водяные бугры — приливы.
2. Так, регулярно, дважды в сутки Луна подымает воду во всех океанах, в среднем на полметра. Работа эта колоссальна. Чтобы подсчитать ее, нужно помножить на полметра количество воды в океане. В поднятой воде таится огромный запас энергии, который мы называем «синим углем», энергией прилива.
3. Если бы вся Земля была покрыта океаном, приливные бугры равномерно двигались бы вокруг земного шара с востока на запад. По океанам катилась бы широченная плоская волна полуметровой высоты. Но материки, острова и заливы видоизменяют движение приливной волны. Она задевает за дно и за берега, застревает в узких проливах и особенно возрастает в постепенно суживающихся заливах, глубоко вдающихся в сушу. В некоторых заливах вода поднимается метров на десять — пятнадцать.
4. Приливы совсем незаметны в таких морях, как Черное и Балтийское. Моря эти связаны с океаном узкими проливами, через которые проникает слишком мало воды. Своеобразно получается в Белом море. Подходя с севера, приливная волна попадает здесь в коридор между Кольским полуостровом и полуостровом Канин.
Чем дальше на юг, тем уже коридор. Приливной волне становится тесно, она растет в вышину и в узкое горло Белого моря входит огромным валом четырехметровой высоты. Однако, пройдя горло, вал попадает на просторы Белого моря.
И здесь приливная волна растекается в разные стороны. Бугор рассасывается, приливы почти незаметны.
5. Принцип приливной электростанции очень прост. Нужно отгородить бассейн в конце узкого залива, проделать в плотине водоспуски, поставить в них турбины и пропускать через турбины воду четыре раза в сутки: во время прилива из океана в бассейн, во время отлива — из бассейна в океан. Количество энергии, которую можно получить, равно площади бассейна, умноженной на высоту прилива. Мезенская электростанция будет давать до сорока миллиардов киловатт-часов в год.
6. Затем на очереди у нас еще более мощная станция в горле Белого моря. Но здесь свои трудности. Поставив плотину в горле, мы превратим Белое море в закрытый бассейн. Однако бассейн этот слишком велик — один прилив не успеет его заполнить. Даже к концу прилива уровень воды в море гораздо ниже, чем в горле. Поэтому Беломорская станция может сработать с пользой только во время прилива, а во время отлива — вхолостую. Возможно стоит вообще не спускать прилив в Белое море, поставить в горле вторую плотину, наполнять приливной водой не все море, а только горло. Но две плотины — это вдвое больше работы.
2Валентин исписал несколько больших листов, приготовив материал, по крайней мере, на два доклада. Но времени до одиннадцати часов оставалось еще много, и Валентин решил, как легко догадаться, навестить по дороге Зину, благо она работала сегодня в вечерней смене. Да и предлог был подходящий — привез книжки и тезисы.
Валентин внимательно оглядел себя в зеркало, решил, что брюки помялись и подправил складку электрическим утюгом, выпрошенным у соседки.
Он сдал ключ от комнаты и зашел к Геннадию Васильевичу сказать, чтобы тот подъехал на машине к общежитию девушек к половине одиннадцатого.
Лузгин сидел в полосатой пижаме у стола, что-то писал. В комнате его было по-холостяцки не прибрано, пахло табаком и спиртом, постель была скомкана, на столе среди бумаг стоял открытый патефон и полупустая бутылка коньяку.
Увидев входящего Валентина, Лузгин сложил недописанный лист бумаги и сунул в ящик стола.
— Что это вы прячете? Письмо к любимой? — пошутил Валентин.
На лице Геннадия Васильевича мелькнуло смущение, потом появилась усмешка и снова смущение, на этот раз какое-то нарочитое, наигранное. Но Валентин ничего не заметил. Он был слишком занят мыслями о Зине и настроения странноватого помощника мало интересовали его.
— Развлекаюсь в неслужебное время, — сказал Лузгин. — Захотелось вспомнить молодость, кое-что написать. Когда-то я питал слабость к литературе. Нет, не просите, это лирика — не для постороннего глаза. Вам будет неинтересно.
