Сергей Лукьяненко - Дверь во тьму (сборник)
Я сел возле мертвого Лэна и положил руку ему на плечо. Тихо сказал:
— Не бойся, я тебя не брошу. Ты же меня не предал.
Снизу накатывал грохот. Я видел, как задрожала Тьма вокруг — снизу, из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет. Пелена туч в небе вспыхнула, сгорая, — вспыхнула обычным красным пламенем, и мир мгновенно превратился из темного в кроваво-красный. Башня начала крениться — медленно, неотвратимо.
— Ты не забыл про меня, Котенок? — закричал я в умирающую Тьму. — Можешь забыть! Я не открою Потаенную дверь!
И в этот миг сквозь пол ударил белый луч. Камни вспенились, исчезая, но когда луч коснулся меня, я не почувствовал боли. Только тепло, вливающееся в тело. Вот он, Настоящий свет…
Словно сто Солнечных котят прижались ко мне, согревая своим теплом.
Я не думал о том, что делать. Я словно бы знал это. Медленно, чтобы не расплескать ни капельки Света, я лег на пол рядом с Лэном. Положил одну руку ему на лицо, а другую на грудь — туда, куда вонзился меч Тьмы. И почувствовал, как Свет течет сквозь меня — в Лэна. А башня все кренилась и кренилась, а рана под моими пальцами затягивалась так медленно…
— Ты чего обнимаешься? — слабо спросил Лэн; в грохоте я едва услышал его. Но я ждал еще пару секунд, пока он не зашевелился, а последние капли Света не вошли в него.
И вот тогда я вскочил и закричал, уверенный, что все равно уже поздно…
— Бежим, Лэн!
Я пихнул его к пролому в стене, это было совсем легко, потому что башня наклонилась на сорок пять градусов и продолжала заваливаться. Прыгнул следом и, увидев, что Лэн заколебался, не понимая, что происходит, пнул его пониже спины. Потом прыгнул сам, в падении расправляя Крыло.
Башня словно ждала этого мига. Верхние этажи оторвались и плавно полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня. Потом башня переломилась посередине — там, где я выбил кусок стены. Я видел, как чуть ниже меня расправил Крыло Лэн — на фоне светящейся, вспучивающейся земли его силуэт был четким, словно нарисованным. А каменный дождь валился на нас, и я понял, что увернуться невозможно.
Только в этот миг земля под нами расступилась, и вверх поплыло Солнце.
Оно совсем не напоминало Котенка. Обычное солнце… ну маленькое, километра два в диаметре, и слишком уж пушистое. Мы падали прямо в него.
Черные камни, из которых была сложена башня, вспыхнули и рассыпались в пыль. А мы прошли сквозь Солнце, как две пылинки, пролетевшие сквозь исполинский солнечный зайчик.
Я почувствовал тепло — и только. Ну… еще, словно что-то шершавое знаком лизнуло меня в щеку. Но, может, мне показалось.
Мы опустились на землю километрах в трех от башни. Впрочем, башни уже не было. Только облако пыли, повисшее в воздухе. А в небе горело солнце, понимающееся в зенит. Пока еще слишком большое, но я знал — Котенок остановится на такой высоте, чтобы казаться Настоящим солнцем. А потом будет кружить вокруг этого мира. Кружить до тех пор, пока его любят.
Я стоял, глядя на солнце, и плакал. Лэн подошел, складывая Крыло, и нерешительно сказал:
— Данька, нельзя смотреть на солнце…
— Можно, — глотая застрявший в горле комок, прошептал я. — Можно, Лэн. Это наш Котенок.
— Я понял.
Мы долго так стояли, пока солнце не стало совсем-совсем обычным. Для меня, конечно. А Лэн спросил:
— Данька, а что со мной было?
— Нас контузило, — не колеблясь, соврал я. — А Котенок нас пас. И стал солнцем для твоего мира.
— Ясно, контузило, — без особой убежденности сказал Лэн. Потрогал порванное на груди Крыло, но ничего не стал спрашивать.
— Теперь у вас будут рассветы и закаты, — сказал я Лэну. — А ночью звезды, это солнца других миров. А еще есть радуга и… и…
Я снова заплакал. Лэн обнял меня за плечи. Спросил:
— Данька, а мне показалось или нет, что последняя Потаенная дверь в твой мир…
— Была в башне.
— А как же ты теперь?
Я промолчал.
— А Котенок… когда стал Солнцем, не мог вернуть тебя домой?
Я снова не ответил.
— Данька… Спасибо.
— Вот еще, — буркнул я, чувствуя, как пустота внутри тает — вся, до конца, заполняясь не то светом, не то теплом. — Словно ты бы по другому сделал.
— А кто был Настоящим врагом, Данька?
— Не спрашивай, ладно?
— Хорошо. Пойдем?
— Почему «пойдем»? Полетим.
Я расправил крыло. Ох и досталось же ему… От горячей земли шел ветер, я поймал его, даже не глядя Настоящим зрением. Следом поднялся Лэн. Мы мчались вверх, не сговариваясь, все выше и выше, словно хотели догнать Котенка, попрощаться или просто поблагодарить — за все. Но когда земля развернулась под нами цветным ковром — пока еще мрачным, черно-серо-бурым, с редкими пятнами темно-зеленой травы, а воздуха не стало хватать, Солнце было еще высоко.
— Теперь все изменится! — крикнул я Лэну, жадно глотая воздух. — Знаешь, как это красиво — леса, поля, реки — когда летишь над ними!
— А ты знаешь?
— Я догадываюсь!
Лэн засмеялся. Холодный ветер гладил нас, что-то тихо шептал, раскачивал в вышине. И нигде не было Тьмы. Нигде. Я знал, что даже там, куда Солнце-котенок еще не успел заглянуть, Тьма сменилась простой ночью. И Крылатые смотрят на звезды, а Летящие прячутся в самые глубокие норы.
— У нас есть Солнце! — крикнул Лэн.
— У нас есть Свет! — подхватил я.
— У нас есть Крылья!
— У нас есть мы!
И снова мы хохотали, планируя к горам — туда, где Крылатые сражались с Летящими. Нам не нужно было сговариваться, куда лететь, — мы знали это и так.
Нас ждали.
Маленькая кучка Крылатых стояла на ровном плато, откуда можно было видеть башню. Но смотрели они не на ее руины, и даже не на солнце, а на нас. Я увидел Шоки и обрадовался. Но потом увидел, сколько Крылатых лежат на камнях вокруг, — и вся радость куда-то ушла.
— Вы вернули солнце, — сказал Шоки, когда мы приземлились. Сказал даже не с радостью, а с изумлением.
— Мы все его вернули, — попытался возразить я, но Шоки лишь покачал головой.
— Что нам делать теперь? — спросил Шоки. Нормально спросил, без издевки, а словно ожидая приказаний.
— Да что хотите, — вмешался Лэн. — Кто хочет, может наниматься к торговцам. А кто хочет — просто жить.
Шоки послушно кивнул.
— Многие погибли? — риторически спросил я.
— Особенно среди взрослых, — кивнул Шоки. — Им досталось от Летящих, прежде чем мы смогли ударить.
— У кого-нибудь еда есть? — спросил Лэн. Со всех сторон к нам протянулись руки — с остатками полетных рационов. Крылатые знали, как пьет силы Крыло, и никто не счел вопрос неуместным. Пока мы ели, Шоки рассказывал, как шел бой, как Летящие зажали колонну взрослых в ущелье, но почти до конца не снимали постов. И лишь когда они перестали ожидать атаки и расслабились, Крылатые набросились на них из засады.
