Обратный отсчет - Заборцев Петр
— А такая передача ведётся автономно? — спросил Влад, вдруг уловив намёк на неопределённую догадку.
— Естественно, — теперь уже улыбнулся Валерий. — Влияние СУПЕР пока ещё не распространяется на дальние космические миры.
— Это понятно, — задумчиво пробормотал Влад. Проявившаяся было догадка, бесследно ускользнула, оставив в сознании болезненное разочарование. — Хорошо, — «спохватился» Исаев, выходя из мысленного оцепенения. — Вы обещали ещё показать тренажеры, на которых готовят космонавтов. Может, вы даже разрешите мне их опробовать, очень хотелось бы узнать, готов ли я прямо сейчас отправиться в космос?
Увы, но разговор с директором НВЦ «Мирный» практически Владу почти ничего не дал. Сергей Борисович был учтив и любезен, но скорее соблюдал протокол, чем искренне стремился помочь в расследовании. На вопросы он отвечал подробно и обстоятельно, но не вдаваясь в мелкие детали, на которые так рассчитывал инспектор Юстициона. А общую картину Исаев к этому времени уже вполне себе представлял.
— СПП-М5, или как вы ее называете «ЛотТос», — была одной из многих инновационных разработок того периода, — объяснял руководитель «Мирного», когда они с Владом уединились для беседы в одной из комнат лаборатории центра. — И таких разработок в то время было достаточное количество. Как раз реализовывалась новая программа теле-коммуникационных спутников и всё оборудование, которым оснащались модули, было очень востребованным. Нельзя сказать, что «ЛотТос» сильно выделялся на этом фоне. Да, там были некоторые технические прорывы, но присутствовали и очевидные недостатки, которые были присущи всей линейке таких программ. СПП-М5 победила в честной конкуренции с «одногруппниками», если можно так выразиться. Ведь при СУПЕР, по-другому быть просто не могло. То, что внедряли эту систему непосредственно мы, легко объяснимо. Плесецк как раз выводил на орбиту спутниковую сеть и, все тестовые и контрольные прогоны мы могли делать в естественных условиях. Никаких проблем авторства не возникало. Система позиционировалась как технология Объединения «Старт», и мы были в постоянном контакте с первыми разработчиками из «Звездного» и со всеми модернизаторами, Хабаровском, Череповцом… Какое-то время разработка была очень эффективной, подумывали об ее установке на другие смежные космические проекты, но пришли, что называется, «молодые и дерзкие», и технология немного устарела. Вполне нормальный технократический процесс.
Но СПП-М5 не канула в лету, оказалось, она хорошо себя зарекомендовала и в земных экстремальных условиях, в среде низких температур. И явилась вполне востребованной где-то на севере или даже в Арктике. Это было отлично, разработка продолжала приносить нам дивиденды… Что же касается защиты информации, то это происходило автоматически, штатно, по стандартным протоколам СУПЕР. Космические программы всегда приравнивались к военным заказам, и обеспечение конфиденциальности было соответствующим. В открытый доступ допускались только общие технические характеристики, а «секретная» начинка проходила под ведомственными грифами с ограниченным доступом. То есть раскрывалась для того, для кого нужно. Никаких накладок по этой части, насколько мне известно, никогда не было.
От Влада не укрылось, что Сергей Борисович, в процессе разговора, то и дело, будто непроизвольно, бросает взгляд на хронометр, как бы намекая, что его давно уже ждут действительно неотложные дела.
По большому счёту, задерживать дальше руководителя «Мирного» особого смысла не было. Никаких дополнительных зацепок он не дал, да и предпосылок к этому пока не было.
Исаев сдержанно поблагодарил Бабурина, давая понять, что аудиенция закончена. Потом он долго отвечал на рукопожатие Сергея Борисовича, который, видимо, не ожидал, что ему удастся так быстро освободиться и поэтому, от полноты чувств, всё жал и жал ему руку.
С Паклей диалог вышел более откровенный. Ильич внешне представлял собой довольно одиозную фигуру. Это был очень высокий, сутулый старик с, казалось, непропорционально длинными конечностями. Владу он, почему то, напомнил Кощея из детских сказок. Такие же глубоко посаженные глаза, морщинистая кожа, тонкие суставчатые пальцы.
И хоть ходил заслуженный инженер, сильно нагнувшись вперёд, но ни о какой физической немощи речи не шло. Влад убедился в этом лично. Когда они прогуливались по цеху прототипов, Ильич, заметив бесхозно валяющуюся стальную полуось, легко поднял её и перенёс к стеллажу. По прикидкам Исаева она весила с полста килограммов. Да и взгляд у старика был по-молодецки живой, можно даже было сказать, что его глаза «блестят».
Общался Пакля тоже достаточно эмоционально, то и дело, включая в свои фразы не совсем понятные Владу прибаутки.
Серебрякова, с которым они проработали не один год, он охарактеризовал так:
— Кирилл всегда сам себе на уме был… Не слушал никого в житейских делах. Шито-крыто, а узелок-то тут. И особых друзей не было, не сходился он с людьми. Я ему порой, давай, Олегыч, на блиц-футбол сходим с ребятами, за наших поболеем, а он только отмахивался. Потом, говорит, потом сходим, некогда пока. Ну да, жди этого потом. Если дикобраз на горе свистнет. Особенно, когда жена с ним рассталась. Он не афишировал, но от меня-то не скроешь. Я тут, на Объединении, считай, с самого образования. И спешил куда-то всегда после работы. А куда спешить-то? Поспешай медленно, как говорится. Жены нет, дочь уехала куда-то.
— А по рабочим делам? — Влад попытался «повернуть» старика в нужное русло.
— И по рабочим делам тоже, — охотно пояснил Ильич. — Одно слово — талант. Этой своей СПП очень гордился. А что? Заслуженно вполне. Почти три года он её отшлифовывал. И не зря. Конфетка вышла. Горька работа, да хлеб сладок. В те времена флагманская разработка не только «Звездного», но и всего Объединения. Я тоже к ней руку приложил. Очень он горд был, когда систему в космос запустили. Все радовались. Но вот потом… — взгляд старика слегка затуманился.
— А что потом? — снова «подтолкнул» Исаев.
— Потом программу списали на Землю. Рабочий радиус у неё недостаточно большой оказался.
— И что?
— Что-что. Кирилл это как вызов воспринял, стал новый блок модернизаций писать. Его в ступе пестом не растолкёшь. Да только вот. Уже не особо эти усовершенствования могли помочь. Всё же основа исходного кода устарела.
— Но ведь, насколько я знаю, — заметил Влад. — «ЛотТос» достаточно успешно стал использоваться в труднодоступных районах.
— Эхх, молодой человек, — протянул Ильич, снисходительно поглядывая на инспектора. — Не понимаете вы. Труднодоступные районы… Для нас тут один труднодоступный район важен и одна самая главная цель существует — Космос! Такой вот показатель. Если твои разработки там, — старик показал пальцем вверх, — не крутятся, значит и цена тебе соответствующая.
— И что произошло с Серебряковым?
— Да ничего особенного не произошло. Его последние модернизации СПП, что он предложил через банк СУПЕР, никого уже не заинтересовали. Параллельно занимался другими проектами. Совсем нелюдимым стал, бирюк бирюком. А потом вот. Несчастье.
— Тимофей Ильич, а вот скажите, — Исаев перешёл на доверительный тон, даже взял старика под ручку. — Всё же вы очень хорошо Серебрякова знали. Вас ничего в той аварии не настораживает?
— Кончено, настораживает, — не стал темнить инженер. — Когда слепой зрячего увидит. Он в командировки-то только в Москву раз в год ездил, в головное Управление Объединения с отчётом ежегодным. И всё. Никуда его было не вытянуть.
— Как же он под Череповцом оказался?
Старик пожал плечами:
— Не знаю. У нас там научный центр тоже есть. Может, это как-то связано… Но мне думается, что бежал от волка, а попал к медведю.
— Эмм?..
— Это я образно.
Если на космодром Плесецк Влад попал через Архангельск, то обратно в Новосибирск он решил добираться через Череповец. К этому было несколько поводов. Исаев планировал пообщаться с руководством и персоналом местного НЦ, по предварительной информации, группа Серебрякова, после «Мирного», больше всего сотрудничала именно с этим Научным Центром Объединения «Старт». К тому же никак не выходила из головы инспектора подозрительная история с псевдоаварией. Можно было попытаться отыскать какие-то концы и в этом деле, так сказать, на месте.
