Алексей Корепанов - Следы на воде
- Слушаю, Андрей, - посерьезнел Димыч.
Странно: слова никак не хотят выталкиваться из горла. 3астряли тугим комком, мешая дышать, и трудно, очень трудно их произнести.
- Димыч... Рита... Насчет "Вестника"... - Он перевел дыхание. - Где он?
Это походило на прыжок с трамплина, только не в воздух, а в холодную воду.
Так же захватило дух.
Черные брови Димыча полезли выше, выше, под пряди волос. Рита тихонько
охнула.
Внезапно он разозлился. "Ну что вы на меня уставились, супруги Сафроновы!
Да, я не знаю, где "Вестник" и что с ним, а если вы знаете, так скажите поскорее, а не смотрите на меня как на Лохнесское чудовище..."
По лицу Димыча было видно, что ему хотелось сострить, но, внимательно посмотрев на Андрея, он передумал, опустил взметнувшиеся было к груди руки и спокойно сказал:
- "Вестник" в Большом Космосе, Андрюша.
Андрей перевел глаза на Риту и та утвердительно кивнула.
"Так. Интересно. Интересно..." Теперь вытолкнуть из себя еще несколько неподатливых слов.
- Кто... на нем летит?
Димыч упер руки в бока и прищурился.
- Придуриваешься, да? Проводишь тест на предмет выяснения коэффициента наших умственных способностей?
- Дмитрий!
Окрик Риты заставил Димыча перейти на скороговорку:
- А изображать из себя совершенно одичавшего отшельника хорошо? Андрей,
ну скажи, что нехорошо! Ну, Бизон летит на "Вестнике", будто сам не знаешь! Или ты забыл Бизона? Бизон летит, Андрюша, убедился, что я из тех существ, которые сапиенсы? Ты извини, я, конечно, не знаю, может ты и вправду перезабыл все в своем марсианском кратере... Конечно, больше года просидеть, так забудешь и как тебя зовут, не то что какого-то там Бизона! А я ведь тебе тысячу раз говорил: не расстраивайся, кораблей и на твой век хватит, так нет же, исчез, испарился, удалился от дел - и вот тебе результат: свихнулся!..
Все. Он больше уже ничего не слышал. Димыч продолжал говорить и Рита дергала его за рукав, а Димыч все говорил, говорил, говорил...
- Андрюша, тебе плохо?
Голос Риты. А в глазах нескрываемое уже профессиональное любопытство. Любопытство врача.
Что-то неладное творилось с его лицом. Оно словно окоченело.
- Все в порядке.
Он сумел сказать это довольно отчетливо, и пошел мимо них.
Он знал, что они смотрят ему вслед и, наверное, недоуменно пожимают плечами, знал, что Димыч больше не острит, а Рита, не дай бог, сейчас начнет применять свои медицинские знания на практике...
Он дошел до двери своей квартиры и заставил себя обернуться.
- Димыч, Рита! Извините, я сейчас немного не в форме...
И даже помахал им рукой.
*
Он не включал свет и лежал в темноте на диване, ни о чем не думая.
Нет, он, конечно, думал, но очень и очень отвлеченно, не пытаясь анализировать факты. Он просто боялся терзать мозг, требовать от него немедленного осмысления увиденного и услышанного...
Тогда, несколько часов назад, он довольно долго пробирался по лесу. Солнце уже укатилось за деревья и в воздухе повеяло едва уловимой осенней сыростью. Потом подошвы его ботинок зашуршали по жесткой щетине стерни. Поле упиралось в сосны, и среди сосен белели двухэтажные коттеджи станционного поселка.
Он прошел по аккуратной дорожке мимо безмолвных коттеджей, которые, поочередно вспыхивая всеми окнами, перебрасывали друг другу солнце. Двери были закрыты, лавочки пусты, лишь у песочницы стоял трехколесный велосипед, да торчала из песка детская лопатка.
Он свернул на тропинку, сокращавшую путь к платформе, и услышал, как из-за дальнего коттеджа, почти утонувшего в молодом сосняке, кто-то зовет: "Вита! Вита! Домой, сколько раз тебе говорить!" Послышался детский смех и опять все стихло.
Миновав последние сосны, он поднялся на безлюдную платформу. Сел на лавку, положив ногу на ногу, засунул руки в карманы комбинезона - и забыл на мгновение всю странность своего положения. Просто бродил по лесу, а теперь пора домой, надо обдумать завтрашнее выступление на совещании у зава, отчитаться о проделанной за неделю работе. И вот сидит, ждет поезда отсюда до дома три минуты езды, - а Таня сейчас подойдет, она задержалась на лавочке у крайнего коттеджа, болтает с подругой Маринкой...
Он посмотрел на часы, поддернув рукав комбинезона, - и что-то показалось ему странным. В сознании остался легкий осадок удивления, но выяснить причину этого непонятного удивления он не успел, потому что вдалеке послышался гул приближающегося атомовоза...
Вагон был полупустым. Он быстро оглядел людей, сидевших в креслах, и узнал седого мужчину со старомодной черной тростью на коленях.
Мужчина читал книгу, он мог отсюда, от дверей, даже разобрать
ее название: "Грозное лето" Флида. Такого названия и такого автора
он никогда не слышал, но ведь это еще ни о чем не говорило. Поспешных выводов он делать не собирался. Мужчина жил в доме напротив, он часто гулял с собакой по утрам и тоже, кажется, работал в каком-то НИИ... Впрочем, весь их поселок работал в разнообразных НИИ, которых за последние десятилетия развелось под Москвой так много, что этот район шутливо называли районом "самой высокой в Системе плотности мозгов на квадратный километр".
Седой мужчина натолкнул его на мысль: может быть, прежде чем ехать в Космоцентр, заглянуть домой и хотя бы переодеться? И так уже весь вагон с любопытством вглядывается в его костюм... Заодно проверить, есть ли ЗДЕСЬ квартира, в которой живет Андрей Громов, бывший единственный член экипажа экспериментального корабля "Вестник", а теперь непонятно кто...
Внезапно ему пришла в голову совершенно дикая мысль, дрожью отозвавшаяся в утомленном мозгу. Что если в ЭТОМ мире существует свой Андрей Громов и сейчас они столкнутся лицом к лицу?! Он обругал себя за эту мысль и почти успокоился.
...И вот наконец встреча с Димычем и Ритой, и оказывается, в Большой Космос отправился Бизон...
"Остановимся. Если Зонин на борту "Вестника", значит... Что значит?.. Значит, там нет меня. Шедевр логических построений, ничего не скажешь... А эти... Как их?.. А, приборы... Взбесившиеся... приборы... Розовый туман... Не случайно, не случайно... "Вестник" в космосе... Я на Земле... Розовый туман... Бизон взбесился... "Вестник" утонул в розовом тумане... Читает "Грозное лето" Флида..."
- Неплохо, неплохо... - пробормотал он, уткнувшись лицом в сгиб руки.
Ему показалось, что диван мягко закачался.
- Не ду... ри... - шепнул он дивану, превратившемуся в мерцающий пульт управления.
Наполз розовый туман и пульт исчез.
Ему опять снился все тот же сон. Сон, который повторялся вот уже
три года, словно в механизме, ведающем сновидениями, что-то заело
и он постоянно - то чаще, то реже - выдавал именно его, чередуя с
