Ирина Ясиновская - Сумасшедшая контора
— Да нам с самой простой демкой не меньше года возиться! — завопила я, хватаясь за голову.
— Даже если Валерку программить засадим!
— А я что могу сделать? — возмутилась Лариска. — Я тебе передала, что мне сказали!
— Так… Будем думать.
Я откинулась в кресле, но в голове крутилась только мысль о сегодняшней съемке. Клиенту звонить я не хотела, все еще надеясь на лучшее.
— А может, обменять Сашку на кого-нибудь? — предложила я. — Вот на тебя, например.
— Щаззз! — Лариска покрутила пальцем у виска. — Рисовать для «Гремлин Инкорпорейтед» ты будешь?
— Я рисовать не умею… — огрызнулась я. — Кто хоть похитил-то Сашку?
— Сказали, что какие-то «Али-Баба и Сорок К0», — Лариска спокойно пожала плечами, словно бы и не срывалась съемка.
— А где его держат, не сказали? — я почувствовала некоторый холод в нижних конечностях и решила, что это — от ожидания ответа.
— Сказали, что в лампе…
— Что?! — завопила я в ужасе. — Этого еще не хватало! В которой?
— А в той, что в студии, справа от экрана.
Я сорвалась с места и помчалась в фотостудию. Системщики, охранники, художники, Анечка, Михей, заметив мое быстрое перемещение по офису, помчались следом. Все знали, что если кто-то бежит, то жди аномальщины.
Я примчалась в студию и кинулась к здоровенной лампе справа от экрана, задрапированного синей тканью. Огромная лампа больше чем наполовину была матовой, но сквозь прозрачное окошечко я и в самом деле разглядела Сашку, сидевшего на вольфрамовой спирали и уменьшенного до безобразия. Скрестивши ноги, он расположился прямо под окошечком, почесывал бородку и поглядывал по сторонам. А посмотреть там было, на что — вокруг Сашки крутился целый гарем довольно слабо одетых девушек восточной наружности.
Две держали подносы со всяческой снедью, одна подливала в стоящий на той же спирали кубок какую-то жидкость, еще одна массировала нашему фотографу плечи, а остальные как бы танцевали. Сашка профессиональным взглядом рассматривал их и одобрительно хмыкал.
— Чего там? — поинтересовался Валерка и отпихнул меня в сторону. — Интересно, а чем они там все дышат? — задал он вполне риторический вопрос, вдоволь насмотревшись на полураздетых красоток.
— Если эти али-бабы туда воздух накачали, то амбец лампе, — сообщил Серега.
— Вот гады, — я задумчиво оглянулась на коллег. Мне уже было ясно, что пока все не насмотрятся на Сашку в лампе, ждать от них дельных советов не стоит. Потому пришлось терпеть. Мужчины в большинстве своем просто разглядывали девиц, а вот девушки реагировали по-разному. Оля долго охала и ахала, жалея фотографа, Лариска просто одобрительно хмыкнула, а вот Анечка… Лицо нашей фирмы восторженно заверещало и потребовало Сашку там и оставить. На вопрос, чем он ей так помешал, она предложила любому из нас подменить ее на предстоящей съемке и узнать самому. Никто не возжелал этого сделать, и вопрос оказался исчерпан.
— Насмотрелись? — рыкнула я на ребят, когда они уже пошли по второму кругу заглядывать в лампу. — Съемка через три часа, а Сашка в лампе. Если мы его не вытащим оттуда, можете считать, что аванса за этот месяц не будет.
Народ примолк и задумался. Работать в нашей конторе, разумеется, интересно и забавно, но и без денег тоже никто долго не протянет. Питаться любопытством и удивлением еще ни один человек не научился.
Минут через десять напряженного нахмуривания бровей и лбов посыпались идеи.
Основным предложением было — разбить лампу на фиг. Я с этим не согласилась сразу — мало ли что.
— А вы ее потереть не пробовали? — вдруг подал голос наш охранник, тоже, кстати, Сашка.
Мы все воззрились на него так, словно он открыл новый способ получения золота из свинца. Четыре таких способа мы знали, но и пятый не помешал бы.
— Я вчера сказку сыну читал… про Аладдина, — смущенно пояснил Сашка, дабы его не заподозрили в чем-то крамольном.
Михей сосредоточенно кивнул, покосился почему-то на Лариску и потер лампу.
Немедленно, прямо посреди студии в дыму и искрах появился Сашка-фотограф. Мы тут же хором заорали:
— Ты где был?!
Пахло от Сашки пивом…
— В лампе, — сообщил фотограф, раскланявшись. — Сам не знаю, как там очутился, но там, скажу вам, очень неплохо.
Я заглянула в лампу и увидела насупленные мордочки полуодетых девушек. Они обиженно смотрели на меня, а одна даже погрозила кулачком.
— А сам-то ты выйти оттуда можешь? — с подозрением спросила Анечка.
— Могу, если очень захочется, — Сашка задумчиво смотрел на лампу. — Где-то у меня запасная была…
— Саш, у тебя съемка сегодня, — напомнила я.
— Да-да, разумеется, — Сашка отмахнулся от моих слов и зарылся в кладовой.
Я вздохнула и потащилась обратно в свой кабинет. Следом за мной разбрелись и остальные.
Усевшись за стол, я ухватила мышь за хвост, вытащила ее из-под монитора и аккуратно уложила на рэтдром. Мышь показала мне язык и исподтишка пнула зазевавшийся органайзер.
Органайзер не остался в долгу и укусил ее. Завязалась драка.
Я грустно смотрела на все это и думала, что неплохо было бы нам всем завести такие же, как у Сашки, лампы отдыха…
Однако работа есть работа. Отпихнув в сторону спящего на столе гремлина, я разняла мышь и органайзер, разбудила успевший задремать монитор и занялась макетом, который от скуки уже сам себя начал дорисовывать…
Змей Горыныч повесился!
Сначала я услышала тихий перепуганный писк Анечки из приемной. Мало что может напугать работников нашей ненормальной конторы, но если уж такое случается…
Я некоторое время прислушивалась к происходящему за дверью, но ничего нового оттуда не донеслось. Тогда я встала, осторожно выглянула в приемную, и сама чуть в обморок не грохнулась. Я, конечно, человек крепкий, но вынести такое…
Перед Анечкиным столом стоял трехголовый Змей Горыныч и тяжело вздыхал. Он был именно такой, как в сказках — чешуйчатый, зеленый и клыкастый, но на этом сходство с моим любимым персонажем русских былин и заканчивалось. Дальше начинались расхождения.
Росточка Змей оказался небольшого — где-то мне по плечо. Кроме того, у Горыныча оказались огромные влажные, черные и жутко печальные глаза. Все три головы понуро свисали на грудь, на которой красовался галстук синего цвета в зеленый горошек, и с золотой булавкой. Весь вид Змея наводил на мысль о тоске вселенской и непобедимой.
Анечка, взобравшись на стул с ногами, тихо хныкала и причитала, что зря она пошла сюда работать. Это было обычное нытье, и я не особенно обращала на него внимание. Распахнув дверь, я вышла в приемную, и на меня воззрились три пары печальных глаз. Под одним из них красовался сочный фиолетовый фингал. Горыныч утер лапой нос на средней голове и, шаркнув ножкой, раскланялся. Только сейчас я заметила сверток у него под мышкой и три шляпы, аккуратно сложенные на стуле для посетителей.
