Елена Горбачевская - Лекарство от старости
— О, нет! — простонала Настя.
— Увы, да, моя дорогая, да и еще раз да! Так что прости, красавица, но дальше нам с тобой не по пути.
— Как?! Ник, быстренько скажи, что ты просто неудачно пошутил!
— Нет, Настенька, какие уж тут шутки при таком раскладе! Ты уж меня извини, но я не подписывался на всеобщее растерзание за компанию с тобой! Тебе мало было предыдущих скандалов, которые едва удалось замять, тебя не остановила даже эта придурочная Валькирия. Да уж, сами «Квейк»! Контракт века, после которого можно и на покой! Так что теперь выкручивайся сама!
— Но ты же… Ты же говорил, что…
— Ну, мало ли что я говорил и когда! — хмыкнул Ник. — Ты вон тоже добрый десяток лет твердила о наших с тобой общих капиталах и светлом будущем, которое должно было наступить прямо завтра. И так — каждый раз.
— Прости, Ник, милый, прости! — Настя почти плакала. — Хочешь, прямо сейчас перечислю на твой счет хоть всю сумму, которую заплатили «Квейки»?
— Нет уж, спасибо, — откровенно засмеялся Ник. — Только этого мне не хватало! Думаешь, все эти годы я сам не способен был отщипнуть себе кусочек пожирнее? А сейчас — уволь, моя золотая, выбирайся сама.
— Ник, как же так?
— Так вот, — голос в трубке вздохнул почти что с грустью. — И знаешь еще что?
— Что? — сквозь подступившие слезы выдохнула Настя.
— Ты меня не ищи. Все равно не найдешь, — Ник немного помолчал. — А вообще я желаю тебе расхлебаться со всей этой байдой. Искренне желаю!
Прозвучали короткие гудки…
Настя повесила трубку и невидящим взглядом уставилась в зеркало. Красивое, ухоженное лицо мгновенно побледнело и осунулось.
Все, это — конец!
И надо же такому случиться, чтобы все произошло сразу, практически одновременно!
Неприятности начались сразу после Нового года и сейчас напоминали снежный ком, лавину, несущуюся с горы…
В принципе, от этой наглой шантажистки Валькирии можно было бы запросто отбиться. Во-первых, есть влиятельные люди, которые многим обязаны Анастасии Максимовой и которые могли бы объяснить второсортной певичке, вообразившей себя звездой, что за удовольствия нужно платить, а за такие, как вечная молодость — дорого платить. Ну, а если денег нет, то как говорится, на нет и суда нет, гуляй, девочка. Или зарабатывай более старательно. А во-вторых, на самый уж крайний случай, все ее гнусные домогательства можно было бы вывернуть наизнанку и превратить в комедию. Таких идиоток и идиотов хватало, что дома, что в Америке или Европе. Один этот жиголо, Хосе Пальерос, чего стоил! Так ведь отбилась, и не просто отбилась, кучу новых клиентов заграбастала, да еще в таких кругах, к которым раньше даже приближаться боялась!
Все можно было бы сделать именно так, если бы… Если бы полгода назад не умер от лейкемии Джеймс Майер, клиент Настасьи, а буквально две недели назад не погибла в автокатастрофе Сандра Бартон, тоже бывшая клиентка. В последнее время она с большим трудом удерживала информацию, готовую вот-вот вырваться во все бульварные газетенки, а сейчас, когда адвокаты покойных готовы буквально разорвать ее на части, это и само по себе весьма сложно, так тут еще эта дурочка Валькирия со своими амбициями и полным отсутствием интеллекта!
Но со всем этим можно было еще хоть как-то бороться. По крайней мере, пытаться.
До сегодняшнего дня, когда позвонил Ник и сообщил о «Квейках».
Те самые «Квейки», от которых молодежь обоего пола буквально писала кипятком, популярные сегодня во всем мире больше, чем в двадцатом веке легендарные «Биттлз», неделю назад в полном составе прошли курс ее терапии. Именно после этого она, Настя, и решила, что пора заканчивать с этой полуподпольной жизнью и волочить на себе абсолютно ненужного, смертельно надоевшего Егора. Денег, заплаченных «Квейками», хватило бы на несколько столетий безбедного существования где-нибудь на Майами-Бич. Настя всего-то и хотела перевести денежки тихо-мирно в неприметные и малоизвестные, но надежные банки, перекрутив их так, чтобы никто и следов сыскать не сумел, и исчезнуть из привычной жизни. В том числе и жизни Егора. И нужно ей было для этого всего-то неделя-другая, от силы месяц, но сейчас у нее нет и этого.
Плохо еще то, что она, опасаясь всех этих неприятностей, последнюю гигантскую сумму сбросила на счет Егора. Но в принципе это — пустяки, этот лопух вряд ли догадается заглянуть туда в ближайшие пару лет, а там видно будет.
И еще этот Ник.. А она-то считала, что полностью его контролирует, что он готов идти за ней хоть на край света, как нитка за иголкой. Что ж, Ник оказался таким же дерьмом, как и все остальные мужики, только и всего. «Не ищи меня!» Ишь ты!
А вообще-то это мысль!
Настя быстро набрала номер Егора. Телефон не отвечал. Этот ненормальный, скорее всего, опять возится со своими драгоценными крысами. Что ж, тем лучше. Настя дождалась сигнала автоответчика и спокойно продиктовала:
— Егорушка, милый! У меня серьезные неприятности. Ты вряд ли сможешь мне помочь, никто не сможет. По сути дела я ни в чем не виновата, просто так все сложилось. Мне нужно на какое-то время исчезнуть, так что не ищи меня. Когда все утрясется, я сама тебя найду. Не волнуйся, со мной все будет в порядке! Пока. Настя.
Уф-ф-ф! Вот и все. Теперь прихватить самое необходимое и ценное. Так, документы на имя Скворцовой Раисы Леонидовны, двадцати пяти лет. Прекрасно!
Ее взгляд упал на так часто выручавший маленький ящичек, сопряженный с ноутбуком. А почему нет? Может быть, придется ради куска хлеба осчастливить вечной молодостью какую-нибудь жену губернатора в штате Флорида, а?
* * *— Здравствуйте, Егор Андреевич, — поприветствовала шефа секретарша. — Вот, свежая пресса.
— Спасибо, Людочка, — Егор развернул газеты.
Все, как обычно. Как последние две недели. Все первые полосы, начиная от отечественных «брехаловок» и заканчивая «Нью-Йорк Таймс», пестрели его, Егора, фотографиями.
«Эксперименты на людях!»
«Торговец жизнью!»
«Почем годик бытия у нобелевского лауреата?»
«Жертвы ученого-маньяка рассказывают!»
«Киллер из лаборатории!»
Егор отшвырнул газету. Что они все, с ума посходили, что ли!
Но хуже этой мерзкой шумихи было то, что пока знал только он, Егор. То, что Настя, его Настя, устроила всю эту кутерьму под названием «вечная молодость по солидным ценам». Он это понял, когда она исчезла вместе с прототипом. Вот дурак-то, ведь все эти тридцать лет…
— Извините, Егор Андреевич, можно?
— Да, Людочка, конечно!
— Вам тут факс пришел. Вот!
— Спасибо. И принесите, пожалуйста, кофе.
