Далия Трускиновская - Маршрут Оккама
— Ч-ч-ч-черт! Что же я Машке скажу?!?
Вот это был аргумент!
В общем, я обещал ему изучить ситуацию. Кто их, безумцев, ведает — может, один из них действительно что-то такое видел и понял?
Вообще-то я не дурак. Делаю, конечно, кое-какие глупости, но в меру. Слушая Витьку, я не оценил до конца той опасности, которая угрожала участникам проекта. Ведь сейчас, когда стало известно о скверных результатах экспертизы, мнения главарей должны были резко разойтись. Одни собирались морочить головы банкирам до тех пор, пока это только будет возможно, а потом скрыться в неизвестном направлении. Время, которое удалось бы выгадать, они употребили бы на организацию бегства — перевод денег на всякие хитрые счета, пластические операции и прочие общеизвестные штуки. Другие же собирались поднять лапки кверху, покаяться, объявить себя банкротами, добиться, чтобы долг скостили до разумной суммы, и понемногу все это дело замять. Они здраво рассудили шум и треск будет первые года полтора, через десять лет о проекте «Янус» вспомнят разве что безумцы, которые снабжают меня материалами. И опять же, если вовремя подсуетиться, немалую часть наворованных денег можно спасти.
Если бы я подумал на пять минут больше, я бы представил себе это противостояние и в трех словах растолковал его Витьке. И он бы понял, что партия сопротивленцев и партия «лапки кверху», скорее всего, уже образовались, причем без всяких учредительных конгрессов. Более того еще не успев возникнуть, они принялись друг за другом шпионить. Ибо в тяжкий день расплаты очень хорошо в зачет финансовых грехов выдать банкам с головой бывшего союзника.
К чему я веду? Да к тому, что за Витькой уже следили. Он у нас мальчик видный, под два метра, да еще возможный зять одного из крупных деятелей проекта. Когда начались поиски выхода, партия «лапки кверху» сразу узнала, что у сопротивленцев возник план. А пригласить частного детектива этим господам вполне по карману. Вот им и стало известно, что Витька, который явно участвовал в разработке плана, отправился к старому своему приятелю-издателю, у которого уже год как не показывался.
И как после этого не нанять хакера? Не залезть в компьютер к старому дураку? Не вытащить подготовленный им файл о загадочных местечках с соответствующими комментариями?
Все это и было проделано буквально на той же неделе.
И вот теперь, изложив преамбулу этой истории, я могу перейти к рассказу о Караваеве.
Его не было в Сетях по уважительной причине — я его выдумал. И выдумал не так давно. Книга, автором которой числился Караваев, встала на мою полку недели две назад. Тираж уже был отшлепан, вывезен из типографии и ждал своего оптовика. То есть, я хотел малость поторговаться насчет отпускной цены. Я дал начальнику отдела реализации инструкции — а он уже лавировал, крутил пируэты, грозился и плакал в жилетку, — словом, делал все то, за что я ему плачу зарплату.
Но вообще-то человек, который писал о путешествиях во времени, на свете был. Просто я переписывал на свой лад его корявые статьи, так что он и сам бы их в моем изложении не признал. Статьи у меня валялись в виде ксерокопий десятилетней давности. Фамилия, которой они были подписаны, большого доверия не внушала. Не может человек быть Новодевичьим, это псевдоним. И если искать по Сетям — то устанешь листать странички, посвященные монастырю, и бросишь это бесперспективное занятие.
Кое-что я о нем, возможно, угадал. Это был человек с техническим образованием — или имеющий неплохого консультанта. Кроме того, он явно был фанатиком действия. Вот, скажем, если бы мне дали клок старинного пергамента с координатами пиратского клада, я бы сперва провел организационную работу. Я бы отнес пергамент экспертам, чтобы подтвердили его подлинность, потом я бы узнал, кому принадлежит необитаемый остров, какие визы нужны, чтобы туда попасть, прикинул смету путешествия, нашел хороший металлоискатель, изучил карту местности — всякие чудеса бывают с островами, иные вообще уходят на морское дно, — и поехал бы за кладом в компании парочки бывших спецназовцев, владеющих всеми видами защиты и нападения. А Новодевичий, получив клок пергамента, быстренько уложил бы рюкзак, наутро рванул в порт, спросил на бегу, какая тут галоша чешет до Индийского океана, нелегально загрузился в трюм и лишь тогда задумался хватит ли ему на дорогу шести банок тушенки. Когда я читал про его экспедиции к загадочным местам, они именно так и выглядели. Постоянно возникали пассажи вроде такого:
«Я напоролся на сучок, после чего резиновый сапог можно было выбрасывать. Мы вернулись в деревню, где я купил почти целые сапоги у деда Трофима, и опять направились к той поляне.»
Человек, который собрался неделями ходить в резиновых сапогах по сучкам, вообще-то берет с собой соответствующий клей, кусок наждачки и заплатки, а не возвращается за тридцать километров к деду Трофиму. Вот другая прелесть:
«Вася свалился с высокой температурой. Я оставил его в палатке и пошел в сторону шоссе. Не знаю, за кого принимали меня шоферы-дальнобойщики, но остановился только шестой или седьмой по счету КамАЗ. Разжившись аспирином, я вернулся на стоянку…»
За идиота они тебя принимали, Новодевичий, злобно думал я. За идиота, который не в состоянии собрать походную аптечку.
И тем не менее он добирался до каких-то странных овражков и распадков, где брошенная в сторону сухой сосны консервная банка, пролетев метра три, начинала таять в воздухе. Эксперимент с привязанной веревкой чуть не кончился плохо — банка потянула за собой Новодевичьего, он испугался, выпустил веревку, и она, медленно змеясь по воздуху, втянулась в туманное пятно, окружившее место исчезновения консервной банки.
Он так занудно описывал события до эпизода с банкой, что всякий читатель поневоле бы понял: у автора фантазии нет, не было и не предвидится. Так что замедленный полет веревки, очевидно, имел место.
Почему-то я представлял себе этого Новодевичьего худощавым и подвижным мужичком средних лет, с сухим невыразительным лицом, с очень светлыми глазами, а пуговицы у него непременно пришиты проволокой (про такую методу мне еще дед-фронтовик рассказывал). То есть, женщины в его жизни если и появлялись, то ненадолго.
И еще. С одной стороны, у него напрочь отсутствовало чувство юмора. Он относился к своим поискам с серьезностью, заслуживавшей лучшего применения. И именно так их описывал. С другой стороны, псевдоним. Чтобы до такого додуматься, нужно быть человеком веселым. Возможно, юмором отличался именно его консультант. Я так и видел сценку: задумчивый Новодевичий жалуется, что никак не может придумать себе псевдоним для публикаций, а консультант предлагает варианты один другого краше: Нетудыхата, Спасоналивайко, Шарикоподшипников, — и, наконец, тычет наугад в карту Москвы неподалеку от Лужников. И орет, что других измышлений от него не дождутся!
