Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины
* * *
На следующее утро Озерова разбудили свист и вой ветра. Юрта дрожала от сильных порывов. В воздухе снова было полно тонкой песчаной пыли. Выбравшись из спального мешка, Озеров увидел вокруг страшный беспорядок. Вьючные чемоданы были раскрыты, содержимое раскидано по полу. Среди вороха одежды, книг, инструментов и разного походного снаряжения мрачно копался Тумов. - Таблицы? - спросил Озеров. Тумов молча кивнул. Войлочная завеса у двери приподнялась, пропустив Батсура. - Ветер разыгрался, - объявил он, снимая пылезащитные очки. - Придется ждать. Пути не видно. Постепенно в юрте собрались все участники экспедиции. Последним пришел мистер Пигастер со своим секретарем - бледным молчаливым молодым человеком. Завтракали молча. Торопливо глотали плов, запивали кислым молоком. Первыми поднялись и вышли шоферы, за ними радисты. Когда стали расходиться коллекторы, Озеров попросил их упаковать чемоданы, распотрошенные Тумовым. - А что вы искали, Аркадий Михайлович? - спросил Жора, коллектор Тумова, собирая раскиданное по войлочному полу имущество. - Игорь Николаевич искал контрольные таблицы. - Так они не здесь! - крикнул Жора. - Кто их засунул в ящик с лекарствами. Я еще думал, - зачем они там? Тумов открыл было рот, чтобы прочитать Жоре нотацию, но, поймав насмешливый взгляд Озерова, махнул рукой и промолчал. После полудня ветер стал утихать. Решено было двигаться дальше. Нагруженные машины выстроились в походную колонну. - Говорили с Баточирыном? - спросил Озеров у Батсура. - Говорил. Смеется. Сказал: "Идите спокойно. Громовые духи вас не тронут: уснули надолго". - А легенду рассказал? - Не хотел. Говорил: "Непонятные вопросы задаете. Вчера чужеземец, который разговаривает на нашем языке, спрашивал про большие машины с военными людьми. Откуда в Гоби большие машины? Ты теперь спрашиваешь про старую легенду. Зачем вам это?" Рассердился и не хотел со мной говорить. Сказал: "Надо баранов посмотреть" - и ушел. Озеров задумчиво посасывал трубку. - Уснули надолго, - повторил он. - Интересно! Надо обязательно узнать про эту легенду, Батсур. - Теперь не скажет, - засмеялся молодой монгол. - У нас старики упрямые. Проводить экспедицию собралось все стойбище. Араты шумно желали удачи, жали руки. Девушки протягивали отъезжающим пиалы с айраном и кумысом. Озеров оглядывался по сторонам, но старого Баточирына не видел. - Уехал к стадам, - сказал Батсур, заметив вопросительный взгляд геолога. Придется эту легенду самим разгадывать... * * *
Уже две недели работала экспедиция на северных склонах Адж-Богдо. Когда пришли лошади и верблюды начались маршруты в глубокие ущелья, рассекающие горный массив. Машины колесили по предгорьям. Пешие группы штурмовали черные скалы. Пигастер был неутомим. С утра до ночи, в зной и в бураны, носился он на маленьком газике по предгорным плато въезжал на крутые склоны, петлял среди скал. Дважды он заблудился и не вернулся на ночь в лагерь. Однако оба раза на другой день ухитрился, одному ему известным способом, найти правильную дорогу. Когда газик заезжал в лабиринт скал, из которых, казалось, не было выхода, Пигастер отстранял шофера-монгола и сам брался за баранку. И каждый раз благополучно выводил машину на более или менее ровное место. Шоферы прозвали его "летающим шайтаном", но слушались беспрекословно. Если бы Пигастер велел съехать с отвесного обрыва, они без колебаний выполнили бы его распоряжение. Своего помощника Пигастер редко брал в эти поездки. Чаще он отправлял его в пешие маршруты в глубь гор в месте с Озеровым или Тумовым. Озеров методически, шаг за шагом, составлял геологическую карту Адж-Богдо. Однако здесь, на северном склоне, его предположения не находили подтверждений. Горы были сложены древними песчаниками и сланцами. Не попадалось никаких следов молодого вулканизма, никаких значительных аномалий. Батсур во время одного из маршрутов нашел месторождение свинца, но многие сотни километров, отделяющие Адж-Богдо от поселков и дорог, лишали эту находку практического значения еще на долгие годы.
Экспедиция уже трижды меняла лагерь, постепенно перемещаясь с северо-запада на юго-восток. Вскоре предстоял переход на южные склоны массива. Пигастер в начале работ обещал награду тому, кто найдет хоть какие-нибудь остатки контейнеров погибшего искусственного спутника. Рабочие, шоферы и радисты исходили сотни квадратных километров предгорных равнин. Однако ни на склонах Адж-Богдо, ни на пустынных плато, окаймляющих массив, ничего не удалось найти. В середине июля наступила сильная жара. Безветренные дни были особенно тяжелыми. Раскаленный воздух обжигал кожу. Моторы отказывались работать. Легкие дышали с трудом. Пройдя всего несколько километров, обессиленные люди падали в тени скал. Нужна была немалая выдержка, чтобы заставить себя снова выйти под лучи палящего солнца. Из всего состава экспедиции, казалось, только Озеров не страдал от жары. В самые жаркие часы дня он мог лазать по открытым склонам, отбивал образцы, делал зарисовки, подолгу записывал свои наблюдения. Официально, с момента выезда из Тонхила, экспедицию возглавлял Тумов, его заместителем считался Батсур. Фактически всем командовал Озеров. Тумов и Батсур ничего не делали без согласования с ним; его советы принимались без возражений. Младшие научные сотрудники во всех спорных случаях обращались к Озерову; его мнение считалось окончательным и никем не оспаривалось. Работы шли полным ходом, несмотря на дневной зной, жажду и усталость. Однако поиски были безрезультатными. Ни наземных причин катастрофы ни остатков искусственного спутника экспедиция не находила. Однажды поздно вечером Тумов, Озеров и Пигастер только что возвратившиеся из маршрутов, ужинали в палатке Батсура. Ночь была тихая, но холодная. После дневного зноя температура быстро спадала, на рассвете она нередко опускалась до нуля. - Пора переходить на южный склон массива, - сказал Тумов, протягивая миску за второй порцией жареного мяса. - Как твое мнение, Аркадий? - Согласен, - помолчав, ответил Озеров. - А вы что думаете, мистер Пигастер? - Я готов. - Значит, ничего, никаких следов, - заметил Тумов, поглядывая исподлобья на своих собеседников. - Остается еще южный склон, - улыбнулся Пигастер. - А ваши предположения не поколебались? - Отчасти, - Пигастер забарабанил пальцами по пластмассовой плите походного столика.- Отчасти, мистер Тумов. Впрочем, неизвестно, что мы найдем на южном склоне. - Край еще более дикий, чем здесь. Тут побывало несколько исследователей, там были только мы с Озеровым. - Но там ближе до китайской границы, - возразил Пигастер. - Там могут быть дороги; можем встретить людей. Встретили же мы пастухов на южном склоне Монгольского Алтая. - Напрасные ожидания! - Девять лет назад там жил отшельник-охотник, - сказал Озеров. - Но это значительно южнее, километрах в пятидесяти от Адж-Богдо. - О, надо обязательно навестить его, - оживился Пигастер. - Если он еще жив, - процедил Тумов. - С ним был мальчик, - продолжал Озеров. - Они жили в развалинах покинутого ламаистского монастыря. Монах ушли в Китай, а этот охотник, вероятно, остался сторожем монастырских владений. - Почему ушли монахи? - заинтересовался Пигастер, обращаясь к Батсуру. Ваше правительство изгнало их? - Наше правительство не преследует монахов. А о существовании монастыря к югу от Адж-Богдо едва знали в Улан-Баторе. Этот монастырь покинут давно. - Да, - подтвердил Озеров, - он был покинут лет за пятнадцать до нашего первого приезда в эти места. Старик-охотник рассказывал, что монахи ушли после сильного землетрясения. - Неужели этот человек провел в полном одиночестве пятнадцать лет? - с сомнением спросил Пигастер. - Вероятно, он иногда уходил к людям, - сказал Озеров. - Иначе откуда у него взялся бы мальчик, которому на вид было не более восьми лет. - А может, там вблизи все-таки есть стойбища? - снова улыбнулся Пигастер. - Стойбищ там нет, - возразил Батсур. - К югу от Адж-Богдо сейчас простирается безводная пустыня. Несколько десятков лет назад вода там еще была. На старом караванном пути в Китай есть высохшие источники и колодцы. Но вся местность между Монгольским Алтаем и Китайским Тянь-Шанем испытывает сильные поднятия. Грунтовые воды уходят на глубину, источники исчезают. Монахи покинули монастырь не потому, что испугались землетрясения. Монастырь они могли отстроить. Пропала вода, был заброшен старый караванный путь, и люди перестали посещать монастырь. Доходов не стало. Монахи ушли... - Возможно, - сказал Озеров, - однако землетрясение, разрушившее монастырь, было очень сильным. Постройки старинные. Они насчитывали не одну сотню лет. Разрушено почти все. Даже помещения, высеченные в скалах, пострадали. Восстановить все это было бы нелегко. Здесь временами происходят сильнейшие землетрясения, сопровождающие рост горных хребтов. Плоские плато на вершинах высоких гор - свидетели той недавней эпохи, когда здесь были бескрайние равнины. Сейчас остатки древних равнин приподняты на три - четыре километра над уровнем моря. На глазах человека происходит перестройка земной коры. Древний континент - платформа превращается в свою противоположность - горную область. Если этот процесс будет продолжаться, он может завершиться грандиозными обрушениями. В Центральную Азию возвратится море, и лишь вершины высочайших хребтов останутся над водой, наподобие островов современных океанов. - Мрачные прогнозы, - усмехнулся Пигастер. - К счастью, это, по-видимому, произойдет не слишком скоро. - Нашему поколению можно не опасаться, - кивнул Тумов. - Господин Батсур, - обратился Пигастер к молодому монголу. - Вы, конечно, коммунист. Вы мечтаете когда-нибудь построить среди этих пустынь и пустынных гор царство божие, в котором все будут одинаково богаты и одинаково счастливы; этакую благословенную страну, в которой у каждого пастуха будет пластмассовая юрта, газовая плита, электрическая бритва и еще там что-нибудь. А вот господин Озеров говорит, что пройдет некоторое время, и сюда возвратится море. Значит, все, что вы собираетесь построить, рано или поздно утонет. Стоит ли тратить силы и молодость для грядущих поколений, которые все равно обречены? Узкие глаза молодого геолога еще более сузились. - Вы примитивно представляете себе будущее, мистер Пигастер, - сказал Батсур. - Коммунизм - это не газовая плита и не электрическая бритва в юрте арата. Коммунизм будет великим содружеством умных, свободных и счастливых людей. Всех людей целой планеты, мистер Пигастер... Мой отец говорил: "Будешь ждать счастья с неба, днем попадешь в волчью яму". Араты не будут ждать счастья. Они его построят сами. И они уже начали строить. Вы нашли здесь еще не тронутую человеком пустыню и полагаете, что дальше электрической бритвы у народов Гоби мечта не идет?.. А мы хотим напоить влагой эти пески, создать тут сады и плантации, заполнить водой русла высохших рек, построить города, курорты и станции отправления космических кораблей... Мы хотим, чтобы монгольские юноши и девушки, потомки нынешних аратов, могли слушать лекции в международных университетах всех континентов Земли. Хотим подчинить себе могучую и пока еще непокорную природу. А когда придет время изменений, о которых говорил товарищ Озеров, что ж, если человек коммунистической эпохи не сможет их предотвратить, он переселится из угрожаемого района в другой: из Гоби - на запад Северной Америки, из штата Нью-Йорк - в отвоеванную у моря Атлантиду. Ведь он будет полноправным хозяином всей планеты. Тумов многозначительно кашлянул. - Вы прекрасно рассказали, мистер Батсур, - ослепительно улыбнулся Пигастер. - Это так величественно и заманчиво, что... даже мне хотелось бы поверить вам. Но мне невольно пришло на ум любимое изречение мистера Тумова. - Позвольте, как это вы говорите, мистер Тумов? Ах да, - зеленая фантазия... Именно - зеленая фантазия! Зеленая, как те плантации, которые вы хотите вырастить. Только вы не обижайтесь на меня, дорогой мистер Батсур. Что делать? У каждого своя слабость. Я верю в господа бога, вы - в сады и рощи, которые пастухи вырастят у подножия Адж-Богдо, а мистер Озеров - в природный источник мощного нейтронного излучения, уничтоживший спутник. Не будем бранить друг друга за свои слабости. - Отец учил меня уважать слабости ближних, - поклонился Батсур. - Дорог тысяча, правда одна...
