Михаил Харитонов - Корм
- Кому сказал? Пошёл вон отсюда. Выход там, - старик мотнул головой куда-то в сторону.
- Я... я требую объяснений, - пролепетал профессор.
Йорг Визель неожиданно расхохотался.
- Ausgezeichnet! - наконец, выговорил он, вытирая выступившие слёзы. Что делает с людьми воспитание! Вы, кажется, недовольны тем, что не пригодились? А кто, интересно, сказал вам, что вы еврей?
Яйцо саламадры внезапно вспыхнуло оранжевым светом.
- Полюбуйтесь, - мрачно заметил Визель. - Сейчас она вылупится - и умрёт, не найдя подходящей пищи... Так с чего вы взяли, что вы еврей? Кто вам это сказал? Мама? Покажите мне вашу маму!
Яйцо засияло красным, потом окуталось радужной дымкой. Внутри светового кокона раздался тихий звон.
- Лопается оболочка... Как же я не учёл такой простой возможности! Вся семья погибла в концлагере. Какой ужас. А может быть, молодой мадьярке просто нужно было сбежать из дому? В Америку, например? Тогда так делали многие. В послевоенной неразберихе так просто было выдать себя за сироту. Потом прибиться к еврейской общине. И лгать всю жизнь. То-то вы так тонко чувствуете ложь... Кстати, ваш официальный отец - еврей?
- Еврей... - Иосиф никак не мог прийти в себя.
- Интересно, зачем она тогда родила ребёнка от какого-то поляка? Или русского, я не разобрал... Наверное, это такое изощрённое проявление антисемитизма. Всю жизнь жить с евреем, ненавидеть его и себя, и рожать детей от случайных любовников - какой сюжет для дешёвого романа! И не кривите губы, - старик демонстративно отвернулся. - Как и все существа моей расы, я чувствую кровь. Вы - полумадьяр-полуславянин. В вас нет ни капли еврейской крови. Кроме того, - с удовольствием добавил он, - вы плохой историк. Я читал ваши статьи ещё и для того, чтобы выяснить, стоит ли пускать вас в расход...
Внутри светящегося яйца засверкало золото.
- Вот она, нимфа... Скоро она выйдет из яйца. И умрёт. Сейчас ей нужна пища, а её здесь нет. Уходите, вы здесь не нужны. Или я вас прикончу! Вы даже недостойны василиска. Есть и другие спо...
Старик не успел договорить. Его глаза остекленели, колени подогнулись. Тело упало на землю с глухим деревянным стуком.
Цойфман аккуратно запахнул шаль и поставил клетку на пол.
Золотое сияние вокруг яйца погасло, и он увидел саламандру. Крохотное сияющее существо напоминало своим видом морского конька. Саламандра плыла по воздуху в колеблющемся сполохе бесцветного огня.
Иосиф с трудом подтащил тело старого кобольда к столбу. Он оказался неожиданно тяжёлым. Потом, подхватив клетку, отошёл подальше, чтобы его не опалило жаром.
Саламандра подплыла к телу Визеля, спускаясь к лицу. Издали это напоминало поцелуй. Запахло жареным мясом и горелой тканью.
Саламандра опустилась ещё ниже. Тело кобольда изогнулось, потом издало странный шипящий звук, и внезапно взорвалось: на несколько секунд всё вокруг было охвачено пламенем. Иосиф не успел отшатнуться, и только прикрыл лицо руками, выронив при этом клетку. Всполошённый василиск заскрёб когтями и заклёктал.
Через минуту всё было кончено. Около столба плавала в своей огненной колыбели сияющая саламандра. Теперь её пламя отливало красным.
Цойфман подобрал клетку с василиском, аккуратно расправил складки шали. Нагибаясь, он заметил на земляном полу какой-то маленький предмет, и поднял его. Это оказалась оплавленная пуговица.
- Verzeihen Sie, Herr Визель, тысяча извинений. Но другого магического существа поблизости не нашлось, а малютка хотела кушать, - с чувством произнёс профессор, соображая, что делать дальше.
Предстояла большая работа. Разобрать бумаги в кабинете Визеля. Выйти хотя бы на ближайший круг контактов. Также связаться с Фрицем: возможно, он что-то знает о чёрном рынке магических существ. Обязательно найти литературу о саламандрах. Лучше бы какие-нибудь инструкции. В конце концов, её придётся транспортировать... Поискать деньги или какие-нибудь ценности: потребуется свободная наличность.
Да, ещё василиск.
- Ты, наверное, голодный? - профессор наклонился к клетке. Василиск зашебуршился.
- Ну, это просто, - пробормотал профессор, вспоминая полоза в террариуме. - Положение жабы и положение змеи в некотором высшем смысле равноценны, не так ли?
Лондон, 2006.
... - Должен признать, господин Цойфман, что вы прекрасно держались на этих переговорах, и проявили подлинный патриотизм, - человек в соседнем кресле щёлкнул гильотинкой, отрезая кончик сигары.
Иосиф пододвинул к себе пузатую рюмку. Погрел в ладонях, чтобы ощутить аромат хорошего коньяка. Ему было хорошо и уютно. Впервые за весь последний год он мог себе сказать, что никуда не торопится.
- То есть вы хотите сказать, что я безбожно продешевил, - заметил он. - Что ж. Когда сделкой интересуется государство, гражданином которого ты являешься, отказываться от переговоров недальновидно.
- Ну, не так уж вы и продешевили, - усмехнулся собеседник, - просто саламандра бесценна... Американцы, наверное, дали бы вам больше. Если, - он осторожно вдохнул сигарный дым, - не предпочли бы сэкономить. Честно говоря, очень странно, что вас не убили.
- Да, этот рынок довольно жёсткий, - заметил профессор. - Мне несколько раз приходилось прибегать к помощи моего маленького друга, - он покосился на клетку. На сей раз она была закрыта специальным чехлом.
- Кстати, вы не хотите его продать? В частном порядке?
- Нет, - сказал Цойфман.
- Всё же подумайте. Я бы его у вас купил. Дорого. В конце концов, он вам больше не понадобится. К тому же, с помощью этого существа убивали евреев...
- Благодаря вам я больше не нуждаюсь в деньгах. Думаю, что и моим наследникам кое-что перепадёт. Кстати, моя жена Аша на следующей неделе...
- ...поздравляю... - предупредительно откликнулся собеседник.
- К тому же я к нему привык, - закончил профессор. - Мы с ним хорошо понимаем друг друга. Что касается прошлого... Будем думать о настоящем. Вы же не задумываетесь о тех евреях, которыми будут кормить саламандру?
- Вы прекрасно знаете, что евреи бывают разными, - в тон ему ответил человек напротив. - Некоторые из них не заслуживают ничего, кроме...
- Да-да, я понимаю. Хорошо, что они есть, правда? - Цойфман осторожно пригубил коньяк. - В общей гармонии мироздания у них тоже есть своё скромное место.
Собеседник кашлянул.
- Кстати, - добавил профессор, - у меня есть для вас небольшой подарок. Вот, - Цойфман положил перед собой книжку в изящном сером переплёте. - Сигнальный экземпляр.
Человек в соседнем кресле взял книгу в руки, повертел, заглянул под обложку.
- Ах, да. "Мой Холокост". Об этом много говорят. Газеты пишут, что это чуть ли не новый дневник Анны Франк?
- Газеты преувеличивают. Проза историка - сейчас это модно. Это книга о моей семье. Точнее, о семье моей матери. Нечто вроде исторического расследования. Грустная история. Надеюсь, она найдёт своего читателя.
