Лайон де Камп - А ну, вперед, телятки!
Он очнулся, сидя спиной к дереву. Юная Афасия хлопотала рядом. Воздух был на полнен свистящими голосами ша-акфи. Рептилии, одни в ковбойских, другие в блестящих черных шляпах, стояли там и сям небольшими группами и оживленно обсуждали происходящее. Настоящий Глоппенхеймер упал прямо на так называемый чертов куст, который немилосердно хлестал его своими шишками, пока он не уполз в сторону. Немец поднялся на ноги и с тоской смотрел на свою безнадежно измятую шляпу.
– Что случилось? – спросил Коши Афасию.
– А ты не узнал двух важных чиновников среди охотников? Телохранитель Ятасии послал в тебя заряд, чтобы ты не застрелил мистера Коши. С тобой все будет в порядке.
– Хочется надеяться, – пробормотал Коши, пробуя шевельнуть правой рукой.
К ним приблизился один ша-акфи. Полы его накидки разошлись в стороны, и Коши узнал чешуйчатую окраску Фессахена, самого важного чиновника Сереф Акха.
– Пришел в себя? – спросил осирианец. – Мы в мэрии решили предать тебя суду по обвинению в убийстве.
– Но за что?
– За то, что ты лишил жизни своего соплеменника-землянина.
– Он же не умер! – воскликнул Коши. – Посмотрите на него!
– Это не имеет значения. По осирианским законам достаточно и намерения, и неважно, насколько удалось его осуществить. Наше законодательство, да будет тебе известно, предоставляет нам достаточно широкие полномочия в наказании существ с других планет. Чтобы быть совсем честными, мы изменили наше законодательство так, чтобы оно как можно больше соответствовало законам вашего мира. В данном случае, речь идет о Западе Соединенных Штатов.
– Они тут ни при чем! – прервал его Коши. – Я уроженец Стамбула, в Турции!
– Нет, если твой образ жизни и мышления соответствует Запада США – мы тебя и считаем его жителем. Ну и нам хорошо известны пол книгам и земным фильмам его юридические традиции. Скорый полевой суд, без всяких адвокатов, а когда приговор вынесен, виновного вешают на ближайшем дереве.
– Эй! Может, так и было столетия назад, но сейчас все по-другому! Запад США так же цивилизован, как и другие места. Мне это хорошо известно, собственными глазами видел! Там есть водопровод и канализация, библиотеки…
– Звучит неправдоподобно, – сказал Фессахен. – Мы прочитали много книг, просмотрели немало фильмов и пришли к однозначному выводу. Будь Запад так цивилизован, как ты говоришь, об этом бы непременно говорилось в земной литературе.
– Шиширхе! – воскликнул Коши. – Сделай что-нибудь!
Шиширхе выехал из группы как-бы-ковбоев и развел в стороны когтистые лапы:
– Я пытался возражать, но мои доводы отвергли голосованием.
– Если ты готов, – сказал Фессахен, – мы…
– Я не готов! – завопил Коши, с трудом поднимаясь на ноги. – Я обращусь к земному послу! А почему вы не предали суду другого человека? Это он все начал!
– Сначала твоя очередь. Когда мы закончим с твоим делом, то займемся мистером Коши. Конечно, если тебя к тому времени не будет, вряд ли он будет осужден. Ты будешь соблюдать этикет, или нам придется тебя связать и заткнуть рот? Высокий суд сейчас начнет заседание, и всем присутствующим приказано соблюдать порядок. Прошу всех освободить место. Мистер Коши, – он показал на Глоппенхеймера, – вы, как главный свидетель обвинения, сядете на корточках здесь.
Коши осмотрелся. Револьвер у него отобрали, он был окружен, и даже преданная Афасия куда-то делась. Другие ша-акфи смотрели на него без враждебности или дружелюбия – только с любопытством. Хотя по бесстрастным чешуйчатым лицам трудно понять, что творится в головах у этих импульсивных особ.
Суд продолжался два часа. Постепенно выяснились все обстоятельства присвоения Коши имени Глоппенхеймера.
Фессахен сказал:
– Заседание окончено. Достопочтенный Шиширхе, как вы голосуете?
– Не виновен, – сказал деловой партнер Коши.
– Достопочтенный Ятасия, что скажете?
– Виновен! – воскликнул компаньон Глоппенхеймера.
– По-моему тоже, виновен, – сказал Фессахен. – Этим существам следует преподать хороший урок. Пусть не думают, что могут устанавливать у нас законы своего Дикого Запада. Таким образом, Глоппенхеймер… То есть Коши… Я приговариваю тебя к подвешиванию за шею на ближайшей ветке кхаффасеха до тех пор, пока ты не умрешь. На Диком Западе в таких случаях обвиняемого обычно сажали на его собственную лошадь с веревкой вокруг шеи, и подгоняли животное, чтобы когда они сойдет с места, преступник был удавлен. Нам следует, руководствуясь самыми лучшими сентиментальными чувствами, поступить точно так же. К тому же обвиняемый благодаря этому сможет вспомнить в свои последние минуты родную Землю. Верхом же сентиментальности будет, если мы воспользуемся его собственной веревкой.
Все ша-акфи возбужденно защебетали. Коши попытался вырваться, но его тут же схватили и связали ему за спиной руки.
– Ха, ха! – сказал Глоппенхеймер. – Я громко смеюсь! Мне сразу стало ясно, что тебе суждено быть повешенным, ты мерзавец. А раз ты так хорошо позаботился о моем имени и на нем числится большая часть акций твоего ранчо, я постараюсь оформить на них свою собственность. Ха!
Коши попросил:
– Дайте мне немного времени – я хочу поговорить с этим типом, а?
– Нет, – сказал Фессахен, хотя некоторые ша-акфи по поводу этого предложения одобрительно засвистели. Они посадили Коши верхом на ахеахи, захлестнули шею веревкой, а другой ее конец перекинули через толстую ветку. Один из них наступил на него.
– Прощай, мой партнер, – сказал Шиширхе. Мне очень жаль, что наше сотрудничество заканчивается именно так. Будь это в моих силах – непременно бы тебе помог.
– Твоя жалость даже не в половину моей, – сказал Коши.
Фессахен отдал приказание:
– Когда я скажу: «Вперед», стеганите его ахеахи. Вперед!
Щелкнул кнут, ахеахи скакнула, и веревка сдернула Коши с ее спины. Так как падение его не было достаточно длинным, а ша-акфи не успели поднатореть в казнях через повешение, ему было умирать от медленного удушья, а не от моментального перелома шеи. Он стал вращаться, бешено суча ногами.
Толпа ша-акфи так увлеклась, что никто не заметил совершившего рядом посадку вертолета. Его лопасти еще вращались, когда из него вылезли два ша-акфи. На шее у каждого красовался отличительный знак полицейского, а по бокам висели электрошоковые пистолеты. Первым делом они бросились к дереву и перерезали веревку. Полубесчувственный Коши упал на землю. Шум в его ушах стал постепенно стихать, и он почувствовал, что шнур, стягивавший его запястья, тоже перерезан.
