Филип Фармер - Т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку
— А приборы? Насколько я знаю, на них периоды «сна» не влияют.
Тэнд улыбнулся, показав голубые зубы:
— Разве? Они регистрируют такие дикие колебания волн, будто сами страдают эпилепсией. Вероятно, эти записи и имеют какую-то ценность, но кто их может расшифровать? Во всяком случае я о таких людях не слышал. — Он помолчал и продолжил: — Впрочем, это не так. Есть три существа, которым известен ответ. Но нам, они его не говорят.
Кэрмоди проследил, куда указывал вытянутый палец Тэнда, и увидел бронзовые статуи в конце улицы: богиню Бунту, защищавшую своего сына Йесса от атак Эльгуля, его злобного брата-близнеца, который был изображен в виде дракона.
— Они?
— Они.
Кэрмоди усмехнулся:
— Я удивлен, что такой интеллигентный человек, как ты, исповедует столь примитивную веру.
— Интеллигентность не имеет отношения к религии, — возразил Тэнд и опять склонился над девушкой. Подняв ее веко и пощупав пульс, он снял с головы колпак и очертил рукой круг, словно перекрестился. — Она умерла.
Спутникам пришлось задержаться еще на пятнадцать минут. Тэнд позвонил в госпиталь, и вскоре приехала красная машина скорой помощи, работавшая на масляном двигателе. Водитель спрыгнул с высокого сиденья, придававшего автомобилю вид ландо.
— Вам повезло, — сказал он угрюмо. — Это наш последний выезд. Через час мы отходим ко «сну».
Тэнд проверил карманы девушки и вытащил ее документы. Кэрмоди заметил, что кэринянин сделал это с профессиональной сноровкой полицейского. Тэнд отдал документы работникам скорой помощи и посоветовал приберечь его до окончания «сна», чтобы потом известить родителей девушки.
Немногим позже, когда они уже снова шли по улице, Кэрмоди спросил:
— А кто выполняет обязанности пожарных, полицейских и врачей во время вашего «сна»?
— Пожары нашим зданиям не страшны. Запасти еду на семь дней — не проблема, потому что лишь немногие остаются бодрствовать. Что же касается полиции, то во время «сна» закон прекращает действовать. Как ты понимаешь, я имею в виду человеческий закон.
— А если кто-нибудь из полицейских захочет испытать свой Шанс?
— Я же сказал, действие закона на время «сна» приостанавливается.
Вскоре они покинули деловой центр и оказались в жилом районе. Дома здесь стояли не в ряд, впритык друг к другу, а располагаюсь в центре больших огороженных участков. Простора было больше, но ощущение подавляющей массивности и застывшей в камне вечности по-прежнему носилось в воздухе. Здания имели как минимум три этажа и были сложены из огромных блоков. Толстые двери и оконные ставни защищались прочными металлическими решетками. Даже собачьи будки были построены так, что могли бы выдержать длительную осаду.
Вид некоторых из них напомнил Кэрмоди о спячке животных и птиц. Многочисленные стаи, еще вчера кружившие над городом, исчезли. Лайяны и кины, похожие на собак и кошек, пропали с улиц, хотя днем раньше их было не счесть. Белки попрятались в дуплах деревьев.
В ответ на замечание Кэрмоди Тэнд ответил:
— Да, животные инстинктивно засыпают на всю Ночь и делают так, судя по всему, с самых ранних стадий эволюции. Лишь человек потерял эту естественную способность, хотя и получил взамен возможность выбирать. Используя наркотические вещества, он может погрузить себя в состояние, близкое к спячке. Даже наши предки в доисторические времена уже знали несколько растений для создания усыпляющих наркотиков. Большинство их пещерных рисунков изображают сцены и ритуалы «сна».
Они остановились перед домом, хозяйку которого Кэрмоди прозвал мамашей Кри. Именно здесь правительство Кэрина расселяло навещавших планету землян. Это был четырехэтажный цилиндрический дом из известняка и гранита, с крышей, покрытой толстой черепицей, и приусадебным участком общей площадью в две сотни квадратных футов.
Длинная аллея, извивавшаяся среди деревьев, вела к огромному Крыльцу и веранде, которая окружала дом остекленным кольцом. На полпути Тэнд остановился возле покореженного дерева.
— Ты не замечаешь в нем ничего странного? — спросил он землянина.
Высказывая свои размышления, Кэрмоди имел привычку смотреть не на собеседника, а немного в сторону, словно обращался к невидимому свидетелю событий.
— Несмотря на семифутовую высоту, это вполне зрелое дерево. Оно похоже на карликовое хлопковое дерево, хотя раздвоенный ствол срастается только на уровне пояса. Вместо множества ветвей я вижу только два больших сука. Прямо как руки. Если бы это дерево встретилось мне ночью, я подумал бы, что оно собралось погулять.
— Ты почти угадал, — ответил Тэнд. — Пощупай кору. Настоящая, правда? Но это только на первый взгляд. А под микроскопом ее клеточная структура выглядит очень любопытно. Она отличается от человеческой и древесной. Вернее, она их как бы объединяет. И знаешь почему? — Он помолчал, загадочно улыбаясь, а затем сам ответил на свой вопрос: — Это муж миссис Кри.
— Ах вот как? — излишне бесстрастно произнес Кэрмоди. И рассмеялся. — Неужели он вел такой малоподвижный образ жизни, что в конце концов совсем одеревенел?
Тэнд поднял похожие на перья брови:
— Ты прав. Во время своей человеческой жизни он предпочитал сидеть и смотреть на птиц или читать философские книги. Это был молчаливый мечтатель, который избегал людей. А потому он с трудом справлялся со своей работой, которую в душе ненавидел.
Чтобы заработать на жизнь, миссис Кри начала сдавать комнаты жильцам. Она постоянно ворчала на мужа, изводила его упреками, но так и не заразила своим энтузиазмом и идеями. Наконец, Отчасти задумав избавиться от нее, мистер Кри попытался взять свой Шанс. И вот что из этого вышло. Многие говорят, что ему не повезло. Но я так не думаю. Он получил то, что хотел — его заветное желание исполнилось. — Он тихо рассмеялся. — Радость Данте — это планета, где каждый получает то, что хочет. Вот почему сюда ограничен въезд для граждан Федерации. Оказывается, это очень опасно, когда, подсознательные желания людей исполняются полностью и буквально.
Кэрмоди почти ничего не понял, но на всякий случай небрежно сказал:
— А кто-нибудь просвечивал его рентгеном? Он имеет хотя бы… мозг?
— Да, нечто подобное имеется. Но я даже не могу себе представить, на что похожи древесные мысли.
Кэрмоди захохотал:
— Человекодуб! Ну надо же! Послушай, Тэнд? Ты, наверное, решил напугать меня до смерти, чтобы я улетел с планеты или погрузился в «сон». Так вот знай: у тебя ничего не получится. Ничто не напугает меня! Ничто, понимаешь?
Внезапно он умолк, словно поперхнулся, и застыл, глядя прямо перед собой. Все силы его оставили. Тело лопалось от жара, который струился из живота. В трех футах от него дрожало марево, похожее на волны горячего воздуха. Казалось, что воздух уплотнился в зеркало, его вибрации сгустились в материю. И очень медленно, сжимаясь, как шар, из дыр которого со свистом вырывался воздух, перед Кэрмоди возник клок кожи.
