Чарльз Плэтт - Лабораторные грызуны
Он схватил Лориану за руку и показал вниз. Крысы действовали слаженно, точно колонна муравьев или стая перелетных птиц, но слаженность их была иного рода – в данном случае она говорила о наличии разума. Крысы собрались в углу – там, куда, как Харрис отлично помнил, была подведена труба для пополнения кормушек. В зубах и в лапках крысы держали маленькие, блестяшие предметы – совсем как инструменты. Они, насколько можно было видеть, принялись ломать лючок, закрывающий трубу, одновременно подкапываясь под него.
Чувство единения, причастности к подавляюще огромному коллективному разуму, все еще заглушало прочие чувства. Многие потеряли сознание, остальные вели себя, точно пьяные. На этот раз все присутствующие подверглись влиянию чувства, испытанного ранее Харрисом. Теперь на крыс обращали внимание лишь немногие. Люди шатались, падали, некоторые с пораженным, озадаченным выражением на лицах, стискивали руками головы. То тут, то там раздавался женский визг. Беспорядок быстро стремился к состоянию "ада кромешного".
Харрис, ухватившись одной рукой за перила, поддерживал другой Лориану. Снаружи – сильнее прежнего – раздался еще один удар грома, добавивший в обзорной шума. Пригодного для дыхания воздуха, казалось, не осталось вовсе – система вентиляции не справлялась с таким огромным количеством дышащих существ. Харрис стоял, тяжело дыша, все еще подвластный очарованию зрелища.
А крысы – с помощью своих примитивных инструментов, собранных за последние несколько недель – уже взломали лючок в трубу для подкормки. Скоро они смогут выйти наружу через простую откидную крышку в верхнем конце трубы...
Они бегут, внезапно понял Харрис, они бегут, чтобы выжить! Всепонимание, объединявшее их, подсказало им, что обездвиживающая, ограниченная среда контрольного участка может привести лишь к медленной смерти их социума – а, значит, и его членов...
– Что случилось?! – закричала Лориана сквозь шум в обзорной, эхом отражавшийся от бетонных стен, в самое ухо Харриса. Грохнул и раскатился еще один удар грома – и опять громче прежнего. – Что происходит!?
Не успел Харрис начать объяснения, как прогремел последний раскат грома, и здание содрогнулось. Посмотрев вверх, Харрис не поверил своим глазам. Бетонная крыша раскололась пополам; громадный обломок рухнул вниз, разбив стеклянную крышу крысиного мирка.
Лампы погасли.
Прижав к себе Лориану, Харрис начал наощупь, сквозь толпу обескураженных, сбитых с толку людей, пробиваться к выходу. Неожиданно он понял, что чувство гештальта понизилось настолько, что он только смутно осознавал его.
Раздался еще один удар грома, от которого, казалось, дрогнул пол. Харрис представил себе раскалывающуюся скалу и отходящий от нее край обрыва, и принялся еще отчаяннее проталкиваться к выходу. Металлический помост заскрипел и медленно просел под тяжестью человеческих тел; наружная стена раскололась и в помещение хлынули струи дождя. Во внешнем мире была ночь; тусклый свет луны просочился в обзорную и осветил людей, дерущихся за то, чтоб найти, наконец, точку опоры и пробраться к выходу.
Крысы без всякого смысла сновали вокруг; одна из них вонзила зубы в лодыжку Харриса. Отшвырнув крысу пинком, он пролез в дыру, зияющую в стене, таща за собой Лориану.
Дождь снаружи лил, как из громадного, бездонного ведра, и в несколько секунд они промокли до нитки. По небу бежали многочисленные грозовые тучи, временами закрывавшие луну.
Они остановились поодаль от исследовательского комплекса и встали, глядя, как сквозь дыру выбираются остальные. Грунт в одном месте осел, и от этого здание почти раскололось пополам.
Мысли в голове Харриса безнадежно перепутались. Глубоко вдохнув холодный, сырой воздух, он едва не задохнулся. Сколько же времени прошло с тех пор, как он последний раз выбирался наружу? Внутри комплекса время перестало что-либо значить, и теперь сложно было вот так, сразу, переключиться на внешний мир.
Он попытался выбросить из головы беспорядочные эмоции и разобраться в том, что случилось за последние минуты хаоса в обзорной.
Лориана крепко прижалась к нему; волосы ее намокли и липли к коже.
– Все равно не понимаю, что произошло, – сказала она. – Я вообще с громадным трудом только смогла бы теперь описать все это, или даже просто представить... Вроде воспоминаний о другом мире.
– Крысы открыли коллективный разум, – пояснил Харрис. – Вот такой точно гештальт, какой мы чувствовали. Вероятнее всего, это у них получилось вполне естественным путем. Когда перенаселенность достигла предела, когда все вокруг стало до предела близким и хорошо знакомым, когда ни один день ничуть не отличается от всех остальных, а пространство ограничено, причем демографическое давление ощущается постоянно, между особями внутри социума формируются вот такие связи. А, собираясь в круг, крысы, должно быть, инстинктивно стремились достичь того, что чувствовали мы. Они открыли простейшее средство общения -коллективный разум. Совсем как у пчелиного роя...
– А почему мы тоже почувствовали?
Харрис обнаружил, что его бьет дрожь – частью из-за пронизывающе-холодного ветра, частью из-за внезапности обрушившихся на него перемен. Он будто заново родился; после многонедельной тесноты исследовательского комплекса открытое пространство сбивало с толку.
– Люди, – проговорил он, – так и не поняли, что наш человеческий социум развивался абсолютно параллельно изучаемому нами крысиному. Прогрессирующая перенаселенность вкупе с ограниченностью жизненного пространства; образ жизни, совершенно чуждый и даже никакой связи с привычным не имеющий... Все – то же самое.
– Эти обстоятельства и породили гештальт, который мы чувствовали в обзорной камере. Только вот – почему же раньше это распространялось лишь на нас двоих?
Он помолчал, размышляя.
– Если я не ошибаюсь, и все, что с нами случилось, суть прямое следствие прогрессирующей перенаселенности и продолжительного близкого контакта с окружающими – то в том факте, что вначале гештальт чувствовали только мы, ничего странного нет. Мы к тому времени уже достигли взаимопонимания с каждым из обитателей комплекса.
– И это чувство, создаваемое крысами, проявлялось и у нас?
– Да. Вероятно, наличествовала какая-то связь их сознания с нашим... Равновероятно и наличие каких-либо других факторов. Я только теперь смог все случившееся описать словами, а в комплексе мог лишь интуитивно чувствовать и и подсознательно осмысливать свои переживания...
Он поднял взгляд: из пролома в крыше здания внезапно вырвался ослепительно-белый огненный столб. Вскоре пожар уже бушевал вовсю; языки пламени плясали в воздухе, озаряя светом луг на склоне горы. Выбравшиеся из здания люди окружали пожарище рваным кольцом – темные силуэты на фоне яркого пламени...
