Олег Тарутин - Старуха с лорнетом
- Нет,- сожалеюще покачал головой Митрохин.- Это из раскопок?
- Да. Эти развалины изучал перуанский археолог Луис Валькарсель. Часть экспонатов,- Николай Павлович коротко ткнул рукой в сторону стены,- как раз из этоп крепости. Основной же материал - из Куско, столицы инков. Вот его панорама, взгляните.-Они подошли к стене.- Справа, на заднем плане панорамы,- показал рукой инковед (как мысленно окрестил его Митрохин),-знаменитый храм бога Ильяпа, бога погоды, грома и молнии.
- Илья Пророк? - обрадовался знакомому созвучию Митрохин.
Николай Павлович снисходительно усмехнулся, не отвeтив.
- А вот фрагмент стены этого самого храма,- ласково коснулся он пальцами огромного каменного блока, покрытого узорной резьбой, изображавшей каких-то затейливых чудит. В верхнем углу блока внимание привлекала вмятина, от которой, уродуя резьбу, разбегались прихотливые трещины.
- След ядра,- с отвращением пояснил ученый.- Конкиста. Штурм.
- А это,-шагнул инковед к соседнему стенду,-так называемые "толстые танцовщицы".
"Ох и тети!-отвел глаза Митрохин.-Ох и танцовщицы! Да неужто их с натуры лепили? Вот так детали, вот так пуды..." Взгляд его, как намагниченный, вновь обратился к этому ансамблю,-"Да..."
Проследив за взглядом Митрохина, Николай Павлович почему-то оскорбился и демонстративно глянул на часы. Почти ничего не объясняя и почти не задерживаясь у экспонатов, он показал Борису украшения из могильников гнкской знати: броши, статуэтки, фигурки зверей и птиц. Каждый экспонат был снабжен аккуратной табличкой с надписью на трех языках: на русском, на английском и на испанском. Походя ученый показал Борису статую бога плодородия. Снова стелы, снова статуэтки, снова чаши... Посуда понравилась Митрохину чрезвычайно, о чем он и сказал Пласкееву, не изменив, впрочем, его пренебрежительного отношения к себе.
- А это что? А это? - то и дело спрашивал Борис, изо всех сил стараясь реабилитироваться во мнении ученого, которого так расхваливал Арон. Но, увы, ученого все больше и больше тяготила экскурсия.
Перед одним из экспонатов он вдруг вновь оживился.
Это был огромный, метра два с половиной по ребру, белый бaрельеф.
- А вот это, м... Борис Сергеевич, пожалуй, гвоздь экспозиции. Это, видите ли, гипсовая копия каменного блока с бокового фриза храма божества Солнца-бога Инти. Это-из последних приобретений исторического музeя Лимы. Фрагмент сильно попорчен, к сожалению. По-видимому, это изображение самого божества. Не правда ли, впечатляющая личность?
- Впечатляющая! - искренне согласился Митрохин. Божество было изображено в полный рост и выполнено в тех же угловатых геометрических, чрезвычайно прихогпчвых линиях. Инти в расставленных руках, сжав кулаки, держал какие-то длинные узкие предметы: не то жезлы, не то рулоны. И только эти предметы в его руках нарушали впечатление полной, абсолютной симметрии барельефа. Так и виделась Митрохину ось симметрии, проходящая через центральный зуб шапки, или там - короны божества, через прямоугольный нос, через ступенчатый постамент, который попирали прямоугольные ступни Интч. Предметы в руках божества Митрохин мысленно окрестит жезлами. Правый жезл был расчленен на ячейки поперечными линиями, и каждую ячейку заполнял узор, замкнутый с внешней стороны и разомкнутый в сторону божества. Левый жезл раздваивался наверху и тоже был расчленен на ячейки с узорами, только эти узоры замыкались в противоположном направлении. Митрохин, как завороженный, не отрываясь смотрел на барельеф. Николай Павлович дружески тронул его за плечо.
. - Какая мощь, какое божественное равнодушие к земному,- сказал он,какой лаконизм исполнения! Да, были мастера! У меня есть графическая копия этого барельефа,-ученый кивнул в сторону стенда с макетом крепости, и Борис понял, что речь идет о том самом листе, который Пласкеев рассматривал в момент их прихода.
- Скажите, пожалуйста, Николай Павлович,- спросил Митрохин,- а почему здесь нет надписей по-инкски? Здорово было бы, а?
Инковед усмехнулся:
- Этот вопрос...-И Борис испугался, что опять ляпнул нечто безграмотное.-Видите ли, Борис Сергеевич,- тем не менее благосклонно пояснил ученый,-это действительно вопрос вопросов. Еще недавно считалось, что, в отличие от американских индейцев (Митрохин поежился), андские индейцы письменности не знали. (Митрохин кивнул, сообразив, кто такие "месоиндейцы",) Но,-торжественно поднял палец гид,-теперь этот взгляд оспаривается, и, смею вас уверить, не без оснований! Нет,-затряс он головой,-письменных источников, подобных "кодексам" ацтеков, в Южной Америке не найдено, и узелковые записи-"кипу", согласитесь, тоже не письменность. Но еще хронист де Гамба утверждал, что в Куско существовал архив инков, где хранились куски материи, на которых были вытканы,-ученый голосом подчеркнул это слово,-вытканы важнейшие события истории страны. А да Гамба-корректнейший исследователь. А знаменитые "бобы" археолога Ойле? "Бобы", испещренные какими-то знаками. Вполне возможно, что это-пиктографическое письмо. Но все это, Борис Сергеевич, до сих пор-династическая тайна инков. Ах, если бы мы имели дело с иероглифическими комплексами, как Кнорозов! Впрочем,-спохватился Пласкеев,-вам, наверно, все это... Одним словом, "по-инкски", как вы говорите, писать мы не можем.
Митрохин все еще неотрывно разглядывал барельеф.
V него вдруг дернулась бровь, и он бессознательным жестом пригладил ее пальцем. Линия симметрии...
- Николай Павлович,-обернулся он к ученому,- нельзя ли взглянуть на чертеж?
- На чертеж? - изумился тот.
- На графическую копию,- поправился Борис, шагнув к стенду.
- Ах вот вы о чем,- пожал плечами Пласкеев,- пожалуйста... А собственно, с какой стати... Что вы делаете! - закричал он возмущенно, видя, как Митрохин, повернув лист оборотной стороной, вдруг сложил его пополам по длине и провел ладонью по сгибу.- Ну, знаете ли!..
Митрохин развернул изображение Инти и, аккуратно изогнув половинки, свел жезлы вплотную. Узоры соединились. Теперь они были замкнуты с обоих боков, превратившись в странные, асимметричные фигуры. Одна фигура напоминала клубок змей, другая походила на стилизованного льва, третья-на сплющенное окно с рамкой, поставленное на платформу с колесами. А еще одна была кругом с крестом в центре, и еще одна, и еще... Штук двадцать фигур, расположенных вертикально одна под другой, причем некоторые, как показалось Митрохину, повторялись. Он вопросительно глянул на Пласкеева, который давно уже перестал возмущаться, молчком уставившись на рисунок. Инковед вдруг резко вырвал лист из Борисовых рук, поднес его к глазам. Руки его дрожали, и он вдруг всхлипнул от возбуждения.
