Эдгар По - Письма
Вспомните, что этих желанных слов вы никогда еще не сказали - и, несмотря на это, я не упрекал вас. Если вы можете меня увидеть хотя бы на несколько мгновений, сделайте так - если же нет, напишите или пошлите какую-нибудь весточку, которая обрадует меня.
[Подписи нет]
ЭДГАР ПО К ЕЛЕНЕ УИТМАН
Ноября 14-го, 1848
Моя милая - милая Елена, - такая добрая, такая правдивая, такая великодушная - так невзволнованная всем тем, что взволновало бы любого, кто менее, чем ангел; возлюбленная моего сердца, моего воображения, моего разума - жизнь моей жизни - душа моей души, милая - о, милая, милая Елена, как отблагодарить, как когда-нибудь отблагодарю я вас!
Я тих и спокоен и если бы не странная тень подходящего зла, которое привидением встает во мне, я был бы счастлив. То, что я не верховно счастлив, даже когда я чувствую вашу милую любовь в моем сердце, пугает меня. Что может это значить?
Быть может, однако, это лишь необходимая опрокинутость после таких страшных возбуждений.
Сейчас пять часов, и лодка только что пристала к набережной. Я уеду с поездом, который в 7 часов уходит из Нью-Йорка в Фордгам. Я пишу это, чтобы показать вам, что я не посмел нарушить обещание, данное вам. А теперь, дорогая, милая - милая Елена, будьте верны мне...
[Подписи нет]
ЭДГАР ПО К ЕЛЕНЕ УИТМАН
[Без даты]
Не очень хорошо понимая почему, я вообразил себе, что вы честолюбивы... Это тогда только - тогда, как я думал о вас - я с ликованием стал размышлять о том, что я чувствовал, я мог бы свершить в литературе и в литературном влиянии - на самом широком и благородном поле человеческого честолюбия... Когда я увидал вас, однако - когда я коснулся вашей нежной руки - когда я услышал ваш мягкий голос и понял, как дурно я истолковывал вашу женскую природу - эти торжествующие видения нежно растаяли в солнечном свете неизреченной любви, и я предоставил моему воображению, блуждая, идти с вами и с немногими, которые любят нас обоих, к берегам какой-нибудь тихой реки в какую-нибудь ласковую долину нашего края.
Там, не слишком далеко, отделенные от мира, мы осуществляли вкус, непроверяемый никакими условностями, но с полным подчинением природному искусству, в созидании для нас самих коттеджа, мимо которого ни одно человеческое существо не могло бы никогда пройти без возгласа дивования на его странную, зачарованную и непостижимую, хотя самую простую, красоту. О, нежные и пышные, но не часто редкие цветы, в которых мы наполовину схоронили его! величие магнолий и тюльпановых деревьев, которые стояли, охраняя его, роскошный бархат его лужайки - отсвечивающее сиянье речки, бегущей у самых дверей - полная вкуса, но спокойная юность там, внутри - музыка - книги непоказные картины и превыше всего любовь - любовь, что пролила на все свое неувядающее сияние... Увы! теперь все это сон.
[Подписи нет]
ЭДГАР ПО К ЕЛЕНЕ УИТМАН
22 ноября, 1848.
Я написал вам вчера, нежная Елена, но, боясь опоздать на почту, не успел сказать вам несколько вещей, о которых сказать хотел. Я боюсь, кроме того, что письмо мое должно было показаться холодным - быть может, даже жестким или своекорыстным - потому что я говорил почти всецело о моих собственных печалях. Простите меня, моя Елена, если не во имя любви, которую я питаю к вам, по крайней мере, во имя скорбей, которые я претерпел больше, думаю я, чем обычно их выпадало на долю человека. Как сильно были они отягощены моим сознаньем, что в слишком многих случаях они возникли из-за моей собственной преступной слабости или детского безумия! Моя единственная надежда теперь на вас, Елена. Будете ли вы мне верны или покинете меня, я буду жить или умру...
Был ли я прав, милая, милая Елена, в моем первом впечатлении от вас? Вы знаете, я слепо верю в первые впечатления - был ли я прав во впечатлении, что вы честолюбивы? Если так, и если вы будете верить в меня, я могу и хочу осуществить самые безумные ваши желания. Это был бы блестящий триумф, Елена, для нас - для вас и для меня.
Я не смею доверить мои планы письму - да у меня и нет времени, чтобы намекнуть на них здесь. Когда я увижу вас, я объясню вам все - настолько, по крайней мере, насколько я смею объяснять все надежды даже вам.
Разве не было бы это "славным", любимая, установить в Америке единственную бесспорную аристократию - аристократию разума - удостоверить ее верховенство - руководить ею и контролировать ее? Все это я могу сделать, Елена, и сделаю - если вы велите мне - и поможете мне.
[Подписи нет]
ЭДГАР ПО К ЕЛЕНЕ УИТМАН
Ноября 25-го, 1848
Немножко позднее чем через две недели, милая - милая Елена, я опять прижму вас к моему сердцу; до тех пор я возбраняю себе волновать вас и не буду говорить о моих желаниях - о моих надеждах и особенно о моих страхах. Вы говорите, что все зависит от моей собственной твердости. Если это так, все хорошо - потому что страшная агония, которую я перенес, - агония, ведомая только моему Богу и мне, - как будто провела мою душу через огонь и очистила ее от всего, что слабо. Отныне я силен: - это те, которые меня любят, увидят - так же как и те, кто так неутолимо пытался погубить меня. Нужно было только одно из таких испытаний, как то, через которое я только что прошел, чтобы сделать меня тем, чем я рожден быть, сделать меня сознающим мою собственную силу. - Но все не зависит, милая Елена, от моей твердости - все зависит от искренности вашей любви.
Вы говорите, что вас "мучили россказни, которые потом были разъяснены до полного вашего удовлетворения". Касательно этого обстоятельства я принял твердое решение. Я не успокоюсь ни ночью, ни днем, пока я не предам тех, которые меня оклеветали, свету дня - пока я не явлю их и их мотивы общественному оку. У меня есть средства, и я безжалостно ими воспользуюсь. В одном позвольте мне остеречь вас, милая Елена. Как только мистрис Э. услышит о моем предложении вам, она пустит в ход всяческие интриганства, какие только можно представить, чтобы помешать мне; и, если вы не приготовлены к ее проделкам, она безошибочно преуспеет - ибо вся ее наука, за целую жизнь, это - удовлетворение своей злокозненности такими средствами, которые всякое другое человеческое существо скорее умрет, чем применит. Можете быть уверены, что вы получите анонимные письма, так искусно составленные, что обманется и самый проницательный. Вас навестят, возможно, особы, о которых вы никогда не слыхали, но которых она подговорила пойти к вам и позорить меня - причем они сами даже не осведомлены о влиянии, которое она оказала на них. Я не знаю кого-либо с более острым умом для таких вещей, как мистрис Осгуд - но даже и она, в течение долгого времени, была всецело ослеплена ухищрениями этого дьявола, и просто потому, что ее великодушное сердце не могло постичь, как какая-нибудь женщина может снизойти до махинаций, перед которыми содрогнулся бы самый отверженный из злых духов. Я приведу вам здесь лишь один пример ее низости и чувствую, что этого будет довольно...
