Андрей Балабуха - Пробный камень
— Зачем? Ты знаешь теперь, что Дорис Пайк не могла убить. И хотя на сегодня это недоказуемо — это уже немало. Остается найти подлинного убийцу. Ведь твое дело — защита Дорис Пайк, не так ли?
— Так. Но где искать, Магнус? Я переворошил все. Никакого третьего, неизвестного, в этом деле нет.
— Нет… — протянул Магнус. — Нет… Ну и правильно, что нет.
— То есть?
— Господи, Олаф, но сколько же можно бродить с завязанными глазами? Сними ты повязку, черт возьми!
Приложил-таки его Магнус. И, возможно, за дело. Но — легче-то не стало!
— Я бы и рад, Магнус, но как?
— Если А не может быть убийцей В, а С не существует в природе, то логично предположить…
«Где были мои глаза», — подумал Олаф…
— Ты хочешь сказать?..
— Да.
— Фанни Флакс? Но зачем, почему?
— Это как раз просто. Даже слишком просто. Но только сейчас нам нужны не психологические изыски. Нам нужны доказательства. Согласен?
— Еще бы.
— А вот с этим дело у нас обстоит худо. Из рук вон худо. Не задевая наших добрых самаритян, доказать существование двойника Дорис Пайк невозможно. А ведь только наличие двойника объясняет все. Пожар нужен был не для того, чтобы замести следы преступления. Ведь его трактовали именно так. И я сначала думал о том же. И еще о том, что преступнику не повезло — пожарные приехали слишком быстро, труп не успел сгореть. Но ведь этого и не требовалось! Преступнику удалось все, чего он добивался: труп стал неузнаваемым, никто не нашел бы сходства в чертах Фанни Флакс и Дорис Пайк. А обгоревшие пальцы не давали возможности установить идентичность отпечатков. И керстограммы в мажордоме были уничтожены как свидетельство полной идентичности их голосов. Так что, положа руку на сердце, я не представляю себе, как пробить стену улик, воздвигнутую Фанни Флакс. Если только нам не поможет чудо…
— Ну, с чудесами в наш век небогато… Если не говорить о чудесах науки.
— Чудеса науки? — Магнус задумался. — Постой-ка… Черт возьми! Слушай, Олаф, что важнее: буква или дух?
— Не понимаю.
— Хорошо, сформулируем иначе: торжество справедливости или способ, которым она восторжествует?
— Справедливость, конечно, — чуть пожал плечами Олаф. — Ради справедливости я могу поступиться совестью. С ней я сговорюсь. Но что ты задумал?
— Подожди немного, — сказал Магнус, — я сейчас.
Он вернулся в кабинет минут через десять — довольный донельзя, улыбающийся, хлопнул Олафа по плечу:
— Ну, давай расплачивайся — и вперед. К чудесам науки и техники.
V
Назвать скорость, с какой примчался Лаверкрист, рекордной — значило ничего не сказать.
— Вы гений, мистер Вестман, клянусь! — чуть ли не закричал Лаверкрист, едва оказавшись на пороге кабинета Олафа.
Олаф улыбнулся.
— То есть?
— Губернатор подписал месячную отсрочку.
— Прекрасно.
— И Айрин утверждает, что пересмотр дела гарантирован и что Дорис будет освобождена за отсутствием состава преступления не позже чем через две недели.
— Что ж, я был бы последним идиотом, если б не согласился с миссис Даблуайт, — снова улыбнулся Олаф. Айрин Даблуайт была адвокатом Дорис Пайк, и не далее как четверть часа назад Олаф имел с ней весьма основательную беседу по телефону, беседу, закончившуюся к обоюдному удовлетворению.
— Мистер Вестман, вы сказали, что полиция обнаружит дневник Фанни Флакс, — и полиция нашла его. Вы сказали, что на этом основании можно будет добиться отсрочки, — и отсрочка подписана. Но…
— Что?
— Что там, в дневнике? Вы знаете?
— На что бы я годился, если б не знал?
— Значит, это вы первым нашли дневник?
— Конечно.
— Тогда при чем здесь полиция?
— Видите ли, мистер Лаверкрист, всегда лучше, если улики находит сама полиция. Правда, иногда ей приходится подсказывать — что ж, для того и существуют такие, как я.
— И спасибо вам за это! Но… Скажите… Айрин еще не видела дневника, она только говорила с инспектором Древерсом, и он заверил ее… Что там, в дневнике?
— Вы хотите знать это? Зачем? Разве не главное для вас — жизнь Дорис Пайк? Какое вам дело, мистер Лаверкрист, зачем и почему решила покончить с собой незнакомая вам больная женщина?
— Но ведь это касается Дорис… И к тому же — я должен знать это. В конце концов, для меня это и профессиональный интерес…
— Ах так, — Олаф постарался виду не подать, несколько ему противен такой поворот. — В сущности, после того как аутентичность текста установлена экспертизой и свидетельскими показаниями…
— Как?
— Видите ли, мистер Лаверкрист, Фанни Флакс уничтожила керстограмму своего голоса, заложенную в мажордом, как, впрочем, и все остальные. Но не бывает идеальных преступлений. Она забыла о своей машине. Знаете, такой специальный «форд-универсал» для инвалидов, куда можно въехать сзади на кресле-каталке и зафиксировать ее на водительском месте. Часть команд в таких машинах подается голосом. Уничтожить керстограмму в машине миссис Флакс забыла, как полиция забыла машину проверить. И мисс Зайак сразу же узнала голос Фанни Флакс. Так вот, поскольку аутентичность текста не вызывает никаких сомнений, инспектор Древерс, я думаю, предоставит в распоряжение адвоката копию. Вы сможете с ней ознакомиться — дня через два-три.
— Только? А раньше?
— Раньше? — Олаф задумался. А черт с ним, решил он вдруг, в конце концов, он немногим рискует. Зато любопытно будет посмотреть… — Что ж, можно и раньше.
Он подошел к маленькому стенному сейфу, достал оттуда коробочку — стандартный сафьянопластовый футляр для кассет кристаллопамяти. Несколько секунд Олаф подержал футляр в ладони, потом повернулся и протянул его Лаверкристу. — Прошу. Только учтите — копию я снимал на свой страх и риск. Так что помалкивайте об этом, идет?
— Конечно! — Лаверкрист схватил футляр, раскрыл. Зеленый кристалл искристо вспыхнул в солнечном луче. — Я могу воспользоваться вашим кристаллофоном?
— Пожалуйста.
— Хотя нет, постойте. Это… Это надо отметить. Нет-нет, по-настоящему мы отметим потом, вместе с Дорис. А сейчас — давайте мысленно выпьем. За ваш успех и за…
— Ну зачем же мысленно, — перебил Олаф, Высокопарные излияния Лаверкриста раздражали, но вместе с тем занимали его. Он подошел к бару, открыл.
— Что вы предпочитаете, мистер Лаверкрист?
— Джин, если не возражаете.
Хоть что-то мужское в этом человеке! Даже странно — он должен бы предпочесть какую-нибудь коктейльную бурду… Олаф плеснул в стаканы на два пальца «гордона», добавил горького индийского тоника.
