Питер Страуб - Парящий дракон (Том 2)
Часто, проходя через нижние рабочие помещения, намного более просторные, чем их квартирка на втором этаже, он слышал позывные передач, которые сейчас смотрела Квинни.
Когда раздавалась веселая песенка "Красный Роб, Роб, Робин ищет Боба, Боба, Боббина...", значит, в следующие шестьдесят минут жена погрузится в серьезный диалог с Картером Олдфилдом; знакомые такты "Да-да-да, да-да-да, ДУМ" означали, что пришло время передачи "Я люблю Люси".
Раньше Франц никогда не замечал, что звуки из верхних комнат слышны внизу. Он обратил на это внимание только тогда, когда водитель морга доставил тело Десмонда О'Хара к заднему входу. Они положили тело в комнату предварительной обработки; Франц подписал необходимые документы и уже шел с водителем к выходу, когда раздались знакомые звуки "Красный Роб, Роб, Роб...". Шофер расхохотался и, заметив удивление Франца, пояснил: "Что ж, "Папа с тобой".
Разве не так?"
За все прошедшее время Квинни обратилась к мужу лишь дважды. Один раз в конце самого первого дня помешательства. Она поднялась с кровати, отставила тарелку с супом и, обратившись к Джону Карсону, сказала:
- Да, Джон, вы правы, эти люди в Голливуде - просто банда болтунов. - И выключила телевизор. Потом она вновь легла рядом с взволнованным мужем. Ох, Франц, ну я сегодня и насмеялась.
Вторая фраза прозвучала на четвертый день болезни; услышав ее, Франц подумал, что, может быть, именно в этом и кроются причины такого состояния жены. Он принес ей очередные сандвичи - салат из тунца на белом хлебе - и стакан "Таба". Она оживленно беседовала о проблемах феминизма с какой-то актрисой мыльных опер, которую Франц не узнал. Квинни говорила:
- Мне кажется, что вы не понимаете, как должна в таком случае повести себя женщина? дорогая. - Жена обернулась к потрясенному Францу, и ее лицо на мгновение задрожало, как будто мелкая рябь прошла по воде.
- Я рада, что у нас не было детей, - сказала она обычным своим голосом, - все эти бедные утопившиеся дети... несчастные малыши. Я рада, что мы с тобой бездетны.
Франц Голланд считал, что, вполне возможно, и он скоро последует за женой по пути сумасшествия. Казалось, что с тех пор, как Пэтси Макклауд упала в обморок в комнате для церемоний, все вокруг становилось темнее, темнее и темнее... Погибли все пожарные, и действительность стала какой-то не правильной, не такой, как была всегда. Каждый день количество похорон возрастало - росли заказы и уже приходилось составлять расписание. Это было как в Джонстоне! Точно. Не было такого владельца похоронной конторы, включая его самого, который не был бы пленен Джонстоном и теми техническими проблемами, которые там возникли. И вот уже он, Франц Голланд, пытается сам решить эти задачи в Хэмпстеде!
Он все еще помнил хорошенькую девочку Тейлора, Пэтси Макклауд - так сейчас ее зовут, помнил, как она открыла от ужаса рот, помнил сумасшедший взгляд и крик: "Не прикасайтесь ко мне!", словно он превратился в какое-то омерзительное существо. Его чувства были оскорблены.
Франц Голланд принадлежал к тем мужчинам, которые с большим почтением, почти с самолюбованием относились к собственной внешности. И то, что Пэтси так кричала на него, - да и выражение ее глаз - для него было равносильно удару ножом по горлу. И именно с этого дня, с того момента, как он спрятался за углом комнаты для церемоний, когда она звала на помощь друзей, он начал больше, чем обычно, беспокоиться о сохранности вещей на первом этаже конторы.
И хотя Квинни была бухгалтером, но и Франц отлично знал, во что вложены основные деньги - в нижние комнаты похоронной конторы. В вестибюле стояли античный стол, купленный еще его отцом перед Первой мировой войной, китайские напольные вазы - сейчас их цена возросла настолько, что сердце Франца останавливалось каждый раз, когда он стирал с них пыль, маленький восточный ковер, тоже купленный отцом Франца и, невзирая на свои размеры, невероятно ценный. Комнату, расположенную позади вестибюля, украшал персидский ковер. Все эти прекрасные, дорогие вещи начинали тревожить Франца с того момента, как он ложился в постель. Ему слышался скрип дверей, мягкие шаги около лестницы. Ему казалось, что какой-то омерзительный тип собирается пописать на персидский ковер, затушить сигарету об антикварный столик в вестибюле. Лежа в постели, он действительно слышал, как это происходит.
Двери хлопали, слышался звон разбитого стекла, скрипели ступеньки. Плюх, плюх - на ковер льется жидкость и тут же впитывается в мягкую, пушистую поверхность. В некоторые ночи он слышал даже звук расстегиваемой молнии на ширинке брюк - еще мгновение, и этот ребенок начнет портить ковер.
И голоса - снизу доносились голоса. Он не хотел слышать их, но они подымались по лестнице. Первые несколько ночей он не выдерживал, вставал и шел проверять нижний этаж, но, конечно, ничего не обнаруживал: никаких открытых дверей, никакого разбитого стекла, никаких пятен на ковре. Огромные пустые нарядные комнаты. Все эти голоса звучали только в его голове. Две или три ночи подряд Франц обходил комнату ожидания, часовню, комнату церемоний, но все было в полном порядке. Он поднимался по лестнице и ложился рядом с посапывающей Квинни, и в это мгновение до него опять отовсюду доносились голоса - громкие, возбужденные.
- Франц? Франц? Не видишь нас, а? Попробуй-ка опять...
Попробуй опять, Франц... Безобразный маленький Франц...
Незадолго до полуночи, в тот день, когда Ричард Альби встретил на дороге призрак своей жены около черного "шевроле", Франц вновь услышал знакомую последовательность звуков: шуршание около двери, звон разбитого стекла, шаги в вестибюле...
- Можешь найти нас, безобразный мальчик?
Кто-то хихикал. Плюх, плюх - моча полилась на ковер.
Франц застонал.
- Найдешь нас, безобразный маленький Франц? Найдешь нас?
Он все еще слышал ужасные звуки, уничтожающие персидский ковер. Франц поднялся с постели, вышел из комнаты и нащупал выключатель, освещающий лестницу.
Если кто-то действительно находится внизу, то, может быть, свет вспугнет их? Франц не был смельчаком. Он остановился наверху лестницы и прислушался.
Не обращая внимания на громкий шепот в нижних комнатах, он решил все-таки спуститься и осмотреть помещения. Но он даже не собирался включать в них свет. Только быстро обойти первый этаж и вернуться обратно. Франц спустился вниз и увидел, что персидский ковер в целости и сохранности лежит на полу, занавески не порваны. Он прошел через комнату в широкий полукруглый холл, из которого несколько дверей вели в другие помещения. Именно здесь, в этом холле, так оскорбила его чувство собственного достоинства Пэтси Макклауд. Внезапно Франц решил, что если он сейчас не услышит криков и воплей зрителей в передаче "Вечернее представление", то немедленно поднимется наверх. Но зрители хлопали и кричали, Франц представил Квинни, склонившую голову и отпускающую какие-то замечания ведущему, и он прошел через темный холл в первое помещение.
