Николай Полунин - Коридор огней меж двух зеркал (Повесть вторая)
- Да, я понимаю, - сказал врач. - Я понимаю вас. И тем не менее. Постарайтесь, пожалуйста, в течение трех недель, ну хотя бы двух, проникнуться искренней заботой о своем организме. Дышать горным воздухом. Играть со старичками в крикет. Ни о чем не думать. Все эти телешарады, "умный круг", газеты, сенсации...
- Я не читаю газет, док.
- А вот это похвально. С медицинской точки зрения - очень, очень похвально... Ну и, разумеется, никаких перепрыгиваний часовых поясов, никаких перегрузок... А? Что вы сказали?
Горный воздух. Неделю назад я наглотался его вдосталь. Боже, всего неделю. Шесть дней.
Питер осторожно застегнул пиджак на одну пуговицу, осторожно повел плечами. Вышел из-за ширмы, китайской, кажется, подлинной, где одевался.
- Я говорю, что мне все у вас нравится. Очень как-то уютно. По-домашнему. Мне представлялось, что в наше время такого уже не бывает.
- Что вы. Мы вечны. Как вечны вы, не выполняющие наших назначений.
- Док, мне чертовски неловко, что я потревожил вас. Но я не знал. Всевышний свидетель - не знал. Мне давным-давно порекомендовали вас, и теперь вот... а вы уже не практикуете. Зато я обязуюсь быть послушным.
Иронический верблюд собрал лоб в морщины.
- Честное слово.
- Угу. Понятно. Хорошо. Безусловно верю. - Доктор отвернулся, и Питеру сделалась видна одна спина его в вязаной растянутой кофте, которая болталась, как на вешалке, и седые лохмы вокруг желтой костяной лысины. - А приступы... ваши приступы не должны повториться. По-видимому, они есть результат переутомления. Я тут вам кое-что... дам. Вот, по капсуле через два дня на третий. Если и пропустите ничего страшного, только примите сразу же следующую.
И провожая, у самой портьеры, тяжелой и пыльной:
- А вы знаете, ведь так вот ошибаются... не вы один. Люди помнят старого Боля, да. Ко мне, знаете, в свое время откуда только не... помнят, помнят старого Боля...
Под его бормотание Питер сердечно простился. По выходе из опрятного 81-А, окруженного не менее опрятным садом, он сделался, как сказано классиком, беднее - в его случае на девяносто еврасов, которые доктор Боль долго считал, переводя в экю и обратно. По старой же, видно, памяти, доктор драл. Ладно. Питер хотел здесь же бросить склеенные красивой стопкой бюксики с желтыми гранулами, но решил, что это будет нехорошо, и выпустил в окно машины порхнувший пакетик, только порядочно отъехав.
Ну, вот и все, Пити. Хватит отлынивать. Пора.
В эту секунду его машина взорвалась.
Импульс не нашел реципиента и вернулся. Оператор глянул на помощника, сидевшего рядом, на втором откидном стульчике у пульта. Потом оба они, не сговариваясь, повернулись к задней стенке фургона, где за непроницаемой переборкой - они знали - утопал в реабилитационном кресле донор со шлемом на голове. У оператора руки чесались послать повторный импульс, но этого делать было нельзя. И без того донор очнется не раньше, чем через полчаса.
- Ты что-нибудь понимаешь? - спросил оператор у своего помощника.
- Одно из двух: или я действительно редкий осел, или наш пациент - фу-фу, испарился.
- А что, очень может быть.
- Первое или второе? - сейчас же спросил помощник. Оператор хлопнул его по плечу, они засмеялись.
- В обоих случаях нечего тут стоять. Марти! - крикнул в кабину, Марти, опять ты дрых? Поехали!
- Надо доложить, - сказал помощник.
- Погоди, этот очухается, может, чего расскажет.
- Что он может рассказать? Куча хлама.
- Это верно. Но исключительно дорогая куча исключительно дорогого хлама.
- Уже нет.
- Вот как?
- Точно тебе говорю.
Обшарпанный фургон мягко тронулся, унося на одном боку название и рекламу фирмы-производителя дешевой пищи для бедных, а на другом картинку стартующего мини-челнока и девиз: "Это еще не лифт, но очень похоже!" Впрочем, изображений на космическую тему повсюду хватало, скорее бы бросилось в глаза отсутствие такового. Символ эпохи.
Обследование показало, что зарядов было два. Взорвался меньший, в багажнике. От бесформенного комка грязи, умастившегося под самым баллоном со сжиженным газом, - второй мины, - по-видимому, отвалился плохо прилепленный синхронный детонатор, и она не сработала.
- Ну и как вы это все прикажете понимать? - тоном старого брюзги сказал Папа, стоя рядом с Питером, который скорчился на раскладном стульчике у обочины, наблюдая суету полицейских, собирающих с дороги толстый светящийся канат-ограждение. Такелажники на своем ярко-желтом тягаче с краном уже подцепили и увезли останки автомобиля с совершенно развороченным задом и без единого стекла. Одно вынес лично я, подумал Питер. Вместе с такелажниками уехала и бригада скорой помощи, сделав Питеру три укола, перевязав и равнодушно выслушав его отказ отправиться в ближайшую больницу для обследования: у них было еще много вызовов.
Питер тронул свежезаклеенную щеку:
- Долго я валялся без сознания?
- Представления не имею. При мне вы уже ругались. Правда, невразумительно.
- Понятно.
Его спасло то, что замок в дверце оказался с дефектом и сразу вылетел. А еще - на встречной полосе не оказалось машин. А еще скорость была в общем невелика. Три совпадения вместе, нет, четыре что не сработала вторая мина. Сразу четыре - что-то слишком невероятно, как вы думаете? Или все-таки может быть?
- Предупреждение, - сказал Питер.
- Чье? О чем?
- Ну, чье - это вопрос следующий. А о чем - понятия не имею. Для острастки, чтоб не зарывался.
- Вы что-то раскопали в моих залежах?
- Ровным счетом ничего, - сказал Питер, ни на волосок не покривив душой. - Все, что я раскопал, я раскопал по своим каналам. Вы меня надули, Лео.
Папа взялся двумя пальцами за нос - высшая степень недоумения. Он, как только местная телесеть передала сообщение - то есть примерно через десять минут после аварии, - примчался лично сам и привез Мишеля, главного эксперта фирмы. Питер немного знал Мишеля и представлял себе, что стоило Папе оторвать его от обеда. Вон, он и сейчас жует. Однако встревоженным Леонардом Валоски выглядел в гораздо меньшей степени, чем недоумевающим.
- И все же, Пит, кто это, по-вашему, мог быть?
Питер наконец сорвался:
- Кто это мог быть! Какого дьявола! Я еще выкарабкался, а вас интересует, кто это мог быть! Спросите у Мишеля, какая вероятность, что не сработали обе штуки разом? У кого бы вы тогда интересовались, кто это мог быть, у кучки пепла?! - Было невыносимо приятно ощущать, как истерика накатывает, будто волнами. Он давно уже не позволял себе такого удовольствия.
- Пит, успокойтесь. Я, возможно, не так выразился...
- Я спокоен, черт вас возьми с вашими выражениями!
- Поезжайте домой, отлежитесь. Эллу я предупредил, едва все выяснилось, она уже не волнуется. Вот за это спасибо, подумал Питер.
