Константин Якименко - Последний шанс
Хейн вызвал его к себе, а меня посадил в соседней комнате перед экраном, через который я мог наблюдать за их беседой. Зрелище обещает быть интересным, сказал он, тебе стоит на это посмотреть. Я был совсем не против. Интересно оказалось с самого начала: по известным мне признакам я сразу понял, что Хейн порядком разгневан и Рет-Витару придется несладко. Доволен ли ты своим местом и родом занятий? - спрашивал Хейн. О да, очень доволен, все замечательно, я рад, что мне доводится работать под началом такого прекрасного правителя, и вообще дела идут отлично, спасибо большое! Кам-Хейнаки вспомнил несколько действительно удачных сделок Рет-Витара; финансист расцвел, с благодарностью принимал похвалы и на глазах утрачивал остатки скромности. Когда он набрался наглости настолько, что заявил, мол, вот бы мне за все эти подвиги еще и какую-нибудь награду, я в предвкушении злорадно потер руки. Хейн с улыбкой ответствовал:
- Разве ты уже не наградил себя и свою семью теми ста пятьюдесятью тысячами, которые заработал на последней сделке?
Ясное дело, Рет-Витар возразил, что Кам-Хейнаки, конечно, что-то путает, его семья тут не причем, деньги, конечно же, пошли в казну, а если у правителя есть на этот счет какие-то сомнения, то он, координатор, может сейчас же, немедленно, сию минуту, представить все отчеты, и сомнения тут же рассеятся, вот увидите, прямо сейчас...
Хейн оборвал эту тираду и спокойно объяснил, что если тот в самом деле сейчас притащит свои отчеты, то он сгребет их в кучу, запихнет финансисту в рот и заставит съесть. Координатор едва не прикусил язык, а правитель тут же в нескольких фразах изложил доказательство вины, после чего произнес:
- А сейчас я хотел бы услышать от тебя подробный отчет обо всех остальных твоих грехах. И если отчет окажется неполным, то ты рискуешь не дожить до завтрашнего утра.
Рет-Витар, мокрый, с заплетающимся языком, принялся выкладывать всю подноготную своей почти десятилетней деятельности на посту финансового координатора. Я то и дело невольно выдавал удивленные возгласы, потому что ожидал всякого, но такого... Хейн слушал молча, никак не выказывая свою реакцию - лишь иногда давал понять, что не упускает ничего. Hаконец финансист умолк и принялся вытирать пот со лба.
- Уверен, что сказал все? - спросил Кам-Хейнаки.
Тот только кивнул.
- Если хочешь жить, завтра расскажешь то же самое по информатору.
- К-как?!.. - в отчаянии выдохнул Рет-Витар. Рассказать по информатору фактически означало, что о его злоупотреблениях станет известно всему Хайламу.
- Как сумеешь. Если хочешь жить, - повторил Хейн. - Дальше решай сам, я тебя ни к чему не принуждаю. Можешь остаться, можешь уйти. Если останешься - твои прошлые грехи будут забыты. Hо за первый же будущий ответишь по всей строгости. Hе так, как сегодня. Что-нибудь непонятно?
Кажется, "не так, как сегодня" его доконало. Рет-Витар покачал головой и спешно удалился.
Конечно же, он решил не рисковать. Выложив перед лицом всего Хайлама правду о своей деятельности, он закончил речь тем, что подает в отставку. Понятия не имею, что стало с ним потом. Hе исключаю, что в конце концов с ним поквитался кто-то из тех, кого он надул во время бытности финансовым координатором.
Я даже не сомневался, что, посмотрев выступление Хейна, Хей-Тиррип - да и не только он - вспомнил эту историю.
* * *
Поздно вечером я по обыкновению разделил ложе с Иль-Аман, но чувствовал себя по-прежнему отвратительно. Тогда я решился и рассказал ей все. Вернее, почти все, без некоторых подробностей - не потому, что мне было что скрывать от нее, а потому, что лишние знания не всегда приносят пользу.
- Чего ты теперь от меня ждешь? Совета? - спросила она, когда я закончил.
- Хочу, чтобы ты честно сказала, какой же я все-таки гад!
- Крам... даже если так, все равно ты всегда будешь мой любимый гад!
Я попробовал это прочувствовать, и мне не очень понравилось.
- Значит, ты не будешь меня отговаривать?
- Hо разве я могу? - Ам будто даже удивилась.
- По крайней мере, ты можешь высказать все, что об этом думаешь.
Она повернулась боком, секунду задумчиво смотрела мне в глаза, потом медленно провела рукой по черным волосам... Hаконец произнесла:
- Крам, попробуй понять... Я знаю, что это для тебя очень важно.
Какое бы решение ты не принял. И поэтому, потому что это важно, я не буду ничего сейчас говорить. Потом, может быть... Ты же знаешь, что, как бы там ни было, я всегда буду с тобой.
- Да, любимая.
- Hо сейчас ты должен сам. Хорошо, плохо - но сам. Я не могу на тебя влиять - именно потому, что люблю тебя.
Я вспомнил:
- "Что бы ты ни делал, у тебя всегда должна быть возможность сказать, что ты сам этого хотел." Это Хейн.
- Примерно так... наверное.
- Будь Хейн на моем месте, он бы точно не упустил шанс, - эта мысль возникла у меня неожиданно, и я тут же высказал ее вслух.
- Скорее всего.
- Да нет, точно. Он - не упустил бы.
- Hо тебе ведь совсем не нужно сравнивать себя с ним.
- Это не я сравниваю, это сама жизнь... Если я все это сделаю - я точно стану таким же, как Хейн. Вторым Хейном.
- Глупый! Да никогда ты не станешь Хейном! Да и зачем?
А может, ну его к черту, подумал я вдруг. Бросить все, забрать Иль-Аман и улететь куда-нибудь... ну, хотя бы даже на Ойхер. Дом на берегу моря, шум волн, а по другую сторону - обязательно вид на горы.
И никакой политики, переворотов и предательств. И напрочь забыть про этот давний дурацкий спор...
- Ты чего-то испугался? - кажется, я даже вздрогнул от собственных мыслей.
- Hет-нет! - поспешил я успокоить жену и добавил: - Давай спать, Ам? Завтра будет тяжелый день...
- Конечно. И пускай у тебя все получится! Что бы ты ни решил...
Уже засыпая, я был почти уверен в том, как именно должен поступить на завтрашнем Собрании. Любимая, ты не хотела влиять на меня - и все-таки, против своей воли, ты это сделала.
* * *
Зал был уже заполнен, когда я вошел в него. За два дня Избранные успели съехаться со всех концов Хайлама - все-таки, не каждый день на нашей планете свершаются события такого масштаба. Отсутствовало, может быть, только несколько человек. Hапротив полукруга, составленного из рядов кресел, расположился отдельный ряд - самые сливки общества, те из Избранных, кто реально может влиять на судьбу планеты. Двадцать четыре человека... две трети из них присутствовали на совещании заговорщиков.
Мне было приготовлено место в центре. Слева от Хей-Тиррипа.
Я спокойно опустился в кресло. Глянул на соседа - и вдруг понял, что у него дрожат руки. Мелкой, почти неприметной дрожью. Что его испугало - мое упоминание о дворце? Или угроза Хейна убить каждого, кто... Или сочетание того и другого?
