Александр Карнишин - Деда Мороза не бывает
Когда мама приезжала с Викой, Женьку всегда оставляли вдвоем с сестрой. И он должен был с ней общаться. Это тоже было в графике, причем и у отца и у матери. Общение детей, создание семейного настроения, поддержание родственных связей…
— Ты же все понимаешь, сын?
— Конечно, пап. Родственные связи. План-график, — Женька говорил солидно, понимающе. Ну, а что — не первый год на земле живет. Порядок знает, уже приучен.
На обед они сегодня варили плов. Много плова, чтобы он остался и на ужин. Женька мыл овощи, потом чистил морковь и чеснок, резал специальный лук, который хрустел и вкусно пах, но глаза от него не слезились, а папа доставал из стандартной упаковки аккуратные бруски розового мяса и резал их на кубики. Плов они любили оба, и он получался поэтому у них всегда хорошо. А суббота позволяла использовать необходимое время для правильной предварительной жарки комплектующих. Все-таки плов — это вам не простой супчик с фрикадельками.
Во время готовки они еще немного разговаривали о том, о сем. О переезде скором, о школе, о работе чуть-чуть.
— Кстати, мама с Викой привезут сегодня торт…
Действительно, праздник! Женька улыбнулся довольно. Торт с историческим названием "Наполеон" мама делала редко, но зато он всегда был очень вкусный. А еще сегодня взрослые будут пить вино — Женька видел бутылку в холодильнике. А им с Викой достанется витаминизированная газировка — тоже вкуснотища. И потом, детям газировка полезнее, чем вино.
Нет, все же хороший день — суббота! Даже пусть и с Викой. Все равно — хороший день.
Вика как всегда при встрече немного выделывалась, задавалась, показывала себя всяко. Ну, девчонка, чего там. Да еще и в четырнадцать лет… Психолог объяснял, что так и бывает у них.
После настоящего праздничного ужина с долгими разговорами и улыбками, с чаем с тортом в конце, Женька с Викой остался в своей комнате, притащив остатки порезанного на дольки торта и бутылку газировки, и пытаясь чем-то развлечь совсем взрослую на вид сестру. А родители — в своей.
Женька попытался рассказать Вике о своей школе и своем 5 "М" классе. Не то чтобы он так хотел рассказывать, но папа говорил, что хозяева должны развлекать гостей. Вика хмыкала и кривила губы. Ей было не интересно слушать о пятиклашках.
— А ты зна-аешь, — хитро прищурилась Вика на младшего брата и кивнула на стенку, — чем они там сейчас занимаются?
Женька посмотрел на нее, посмотрел, а потом сказал, вздохнув:
— Да кто ж этого не знает. Сексом, конечно.
Это они еще в третьем классе проходили. Секс, говорили учителя, это способ увеличения в организме количества гормонов счастья, а еще очень хорошая зарядка для сердечной мышцы. То есть, это вещь полезная и приятная. Сексом положено было заниматься взрослым, состоящим в браке. Для того в брак и вступали. Ну, и для детей еще. От секса дети получаются.
— Ишь, какие пятиклашки пошли подкованные! А еще что ты знаешь? — сестра была явно разочарована. Не удалось смутить младшего братца.
— По программе.
— А ты зна-аешь? — Вика задумалась на миг, чем бы еще уесть мелкого. — Знаешь, что Деда Мороза вовсе не бывает?
Женька опять вздохнул, высоко подняв тощие плечи.
— Вик, а чего ты такие дурацкие вопросы задаешь, а? Давай лучше про будущее поговорим. Я тебе про фантастику расскажу…
— Ха, он тут мне про будущее будет. Да все же и так ясно понятно. Я, наверное, в институт пойду. Потом замуж выйду, и нам тогда отдельную квартиру дадут. Потом я работать буду. Потом, лет через пять, родить надо. Лучше бы сразу двойню, чтобы закон выполнить. И потом, за двойню бонус дают…
Она задумалась, что-то прикидывая и одновременно загибая пальцы.
— А потом мы получим уже две квартиры, и будем жить врозь. И будем по субботам ездить друг к другу в гости. С тортиком! Ага! Моё!
И она отвалила себе на блюдце последний кусок нарезанного заранее пышного светло-желтого с белым сладким кремом торта.
Но Женька совсем не обратил внимания на торт, он задумался о будущем.
Это, выходит, и у него так все будет? То есть, почти так — он же не девчонка все-таки. И у его детей — тоже. И у детей детей, у внуков то есть…
Будут меняться кварталы, дома, квартиры, школы, место работы…
А в целом-то — все вот так. На много лет вперед. Согласно плану-графику. Как папа. Как мама. Как все.
И он задумался, хорошо ли это…
***
— Ага! — закричала Сашка. — Ага! Я все видела! Вы ели желтый снег!
— Дура! Это мороженое!
— Вам же говорили, нельзя есть желтый снег, — кричала она во всю глотку, боком-боком продвигаясь к самому краю.
И когда Пашка с Петькой, переглянувшись, стали потихоньку расходиться, чтобы зажать ее в клещи, она взвизгнула громко и звонко и, пригнувшись, ринулась вниз на своих коротких лыжах. Для бега, для гладкого бега по лыжне, обычно лыжи выбирали так, чтобы вытянутой вверх рукой доставать их конец. А вот если по плечо, да легкие, пластиковые, да верткие такие, да чуть пошире беговых… Ух, как Сашка неслась в клубах снежной пыли по крутому склону старой балки наискосок и вниз к замерзшему ручью! Пашка перевалился через край и полетел прямо, по крутизне. А Петька прикинул, что и как, и стал съезжать потихоньку боком, в сторону, чтобы перехватить Сашку у ручья.
Ну, и что… Ну и поваляли немного. И не больно вовсе. Снег такой белый, мягкий, пушистый… Лыжи целы, сама цела — чего бабушка опять ворчит?
Сашка сидела в жарком парном мареве маленькой баньки и грелась.
А вот еще можно кататься просто в тазу. Вытащить его на горку, сесть — и вперед. Там такое гладкое дно, что слетаешь, как на летающей тарелке.
Или от стройки, от мусора, что еще не увезли, притащить кусок задеревеневшего на морозе линолеума. Загнешь передний край вверх, и — у-у-ух!
Раньше, говорят, делали "ледянки". Надо было валенок макать в воду, а потом выставлять на мороз, в сени. И потом опять макать и снова выставлять. Валенок получался толстый, тяжелый, и гладкий на подошвах от льда. С горок вот так и катались, стоя.
Валенок у Сашки не было. Валенки только у бабушки были, вернее, полуваленки — она в них по дому ходила, чтобы ноги не студить.
Сашка грелась и потела. Кожа стала красная-красная. Она схватила кусок мыла: надо поскорее помыться, а то сейчас бабушка начнет хлестать веником, и тогда это надолго. А хотелось еще вечером поговорить с учителем. Она хотела наделать открыток и подарить всем одногруппникам. И Петьке с Пашкой, и Мишке, и Светке тоже, хоть она и задается своей красотой…
Сашка опять замерла. Красивая Светка! Такая красивая! У нее ярко-синие глаза. У нее черные пречерные волосы длиной ниже пояса. У нее коса из тех волос — толщиной с Сашкину руку. А у Сашки волосы с лета выгоревшие, светленькие, легкие, пушистые. "Одуванчик"- говорила мама. Вчера был мэйл от папы. Он, как всегда очень четко и подробно, описывал, как они работают и главное сказал, что отпуск им дают, и что вот-вот, и что если не на сам Новый год, то все равно зимой. Значит, они побегают на лыжах, покатаются с горки, поиграют в снежки… А мама будет стоять наверху и смеяться в голос, повторяя, что вот же — дети. Настоящие дети!
