Мария Симонова - Знак Избранника
Сэру Левому давно уже было все ясно, и он ожидал только, когда Ларсен закончит ломать комедию для президента. Мистеру Риплайну было наверняка неизвестно, что, при неявке наблюдателя в срок, разведчик посылался в место его предполагаемого пребывания тот час же и докладывал о причинах задержки буквально в считанные часы. Президенту было, вероятно, также невдомек, что только по-настоящему серьезные причины могли иметь следствием внеплановый вызов сэра Левого с задания.
Ричард поднялся.
— Я намерен, не теряя ни минуты, приступить к делу — объявил он. — Мистер Ларсен, дайте мне, пожалуйста, для начала Листок мисс Риплайн: я должен ознакомиться с подробностями.
Все присутствующие тут же оживленно повставали со своих мест.
Президент подошел к Левому и протянул ему руку. Тот пожал ее, спокойно выдержав испытующий взгляд, сопровождавший это пожатие. При этом он подумал, что Ларсену, похоже, не удалось-таки ввести старика в заблуждение. «Возможно, президент сознательно старается верить профессору, просто боясь задать мучающие его вопросы, чтобы не услышать раньше времени еще более мучительных ответов», — думал Левый, глядя вслед уходящему, прощаясь, Риплайну.
Президент вышел в коридор, где его ожидали телохранители, дверь за ним закрылась. Только после этого Ларсен достал из ящика своего стола и протянул Ричарду небольшой и тонкий, как будто вырванный из блокнота, Листок. Поверхность его была чиста, но как только Левый, вновь опустившись в кресло, сжал двумя пальцами правый нижний угол Листка, на белом фоне возникла объемная фотография девушки: светлые волосы, синие глаза, брови — вразлет, прямой нос, чуть улыбающиеся губы… На это лицо хотелось бы смотреть подольше, но Левый сильнее сжал пальцы, и в его сознании мгновенно вспыхнула вся информация о ней, включая последнее донесение разведчика.
Левый выпустил край Листка и передал его Ларсену, уже стоявшему наготове с новыми Листками.
— Минутку, профессор. Мне нужна полная информация: знать, горожане, крестьянство, бродяги, торговцы, разбойники; законы, обычаи, нравы, уклад жизни. Вы допустили грубую ошибку, дав неопытному наблюдателю лишь частичную информацию.
— Но…
— Прошу вас, распорядитесь на сей раз о доставке полного материала!
Левый встал и, обойдя негодующего профессора, подошел к своему начальнику, прервав его беседу с Нарди.
— Мистер Рок, ваше мнение: где она может теперь находиться?
Складка озабоченности, образовавшаяся на переносице шефа, говорила красноречивее слов о его замешательстве. Отдав тридцать пять из пятидесяти трех лет своей жизни поисково-спасательной службе, Рок давно разложил по полочкам практически все ситуации, приводящие к отказу Инсайдера доставить человека домой. Он преподавал эту тему по инвидению и даже издал по ней учебное пособие. Его замешательство само по себе говорило о многом.
— Девчонка не только красива, но и умна. Редкое сочетание, — сообщил Рок. — Она откопала там в своих легендах что-то такое, от чего все наши спецы по НЖЭМу на прошлой неделе встали на хвосты…
Рок на секунду прервался и потер подбородок.
— А потом она что-то задумала. Захотела провернуть какой-то финт и воспользовалась для этого отходной легендой. Весь родовой замок вот уже четыре дня как в трауре по ней. Есть еще более позднее донесение, что мужчины отправились срывать свое горе на турнир в Дори — это ближайший город, от замка туда около суток пути верхом. Думаю, тебе следует направиться прямо в город — не ошибешься. Шансы на то, что она все еще пребывает где-то в окрестностях замка, ничтожны. Инсайдер дал информацию, что она жива, и если только не попала в лапы местных крестьян или бандитов, то она точно там, в городе — больше негде.
— Поблизости есть банды?
— По моим сведениям разбойников в округе сейчас нет, но сброда по дорогам всегда шляется достаточно. Она наверняка нарядилась в мужской костюм. Но Дик, у нее проблемы. И мне даже страшно представить себе, какого они характера…
Такое открытое проявление чувств было не в привычке у шефа, но раз речь шла о девушке…
Женщины последних десятилетий в полной мере снимали урожай мужского обожания, поклонения и заботы. То, о чем они во все времена лишь безнадежно мечтали, сбылось с таким избытком, что хватило сполна даже самым непривлекательным. А причиной этой всеобщей нежной любви стала, как это ни печально, сплотившая человечества разных, очень разных миров общая беда: семьдесят с лишним лет назад во всех ста четырнадцати входящих в поле действия Инсайдера уровнях появилась еще одна постоянная: гибельная для людского рода болезнь, получившая название «НЖЭм» или «Невынашивание Женского Эмбриона». К вирусу этого недуга из всего людского племени был восприимчив только женский зародышевый эмбрион, погибающий от него как в организме матери, так и в искусственных условиях на первом же месяце развития. Осталось невыясненным, откуда взялась эта зараза, но она кишела в атмосфере любого из обитаемых и необитаемых участков Спирали, в виде которой человечество рисовало себе теперь модель Мироздания. Только семь процентов зачатых девочек справлялась с недугом и рождалась на свет. Благодаря этому численность населения, катастрофически упав за последние десятилетия, тем не менее была пока еще довольно далека от критической черты. Основная масса этого — по большей части мужского — населения сосредоточилась теперь в Европе, потихонечку стягиваясь из всех стран мира поближе к своему гениальному детищу, построенному на территории Франции в пригороде Парижа. Женщин среди этой «массы» можно было в буквальном смысле «по пальцам пересчитать», каждая стала теперь бесценным сокровищем, от коего сокровища общество смиренно просило только одного: рожай, пожалуйста, побольше народу, хотя бы и мужеского полу. Беременная женщина считалась теперь едва ли не святыней: искусственное выращивание младенцев не оправдывало пока возлагаемых на него надежд.
Общество не могло, правда, позволить себе запретить женщине трудиться: очень во многих областях женские руки были пока просто незаменимы. Но оградить свое прекрасное достояние от опасных и рискованных профессий оно могло и делало это по мере сил.
Именно поэтому Филлип Рок за многие годы работы едва ли набрал бы десяток случаев, когда его отделу приходилось вытаскивать из беды женщин. И каждый раз, когда это случалось, его железная невозмутимость давала трещину.
Левый понимал причину нервозности шефа: та же трещина пересекала теперь и его сердце, и тянуло из нее вполне конкретным сквознячком страха. Ему в достаточной мере невыносимо было представить, какие беды могли свалится на эту дерзкую синеглазую девчонку в неотвратимо-беспощадном мужском мире средневековья. Однако сейчас ничего другого не оставалось, как думать именно об этом, чтобы извлечь ее оттуда и избежать малейшей ошибки.
