Кеннет Робсон - Город-Призрак
- Вот это да! - не выдержал Ренни. - Такую пулю я вижу впервые!
Предмет из сплошной стали больше всего напоминал удлиненную, четыре на два дюйма, авиабомбу. На конусообразном хвосте были стабилизаторы.
Монах взял в руки странный снаряд, понюхал его и покачал головой:
- Порохом не пахнет.
Док только кивнул. Он ведь уже говорил об этом.
- Есть идеи относительно запуска? - спросил Монах.
- Ничего определенного, о чем стоило бы упоминать.
Монах и Ренни переглянулись при свете фонаря. Непосвященному показалось бы, что Док в полной растерянности. Но Монах и Ренни слишком хорошо изучили замечательные свойства этого необыкновенного человека и для них его ответ означал, что Док достаточно хорошо представляет себе способ запуска этого снаряда. Расспросов они не продолжали, зная, что это бесполезно. Пока теории Дока не получали фактического подтверждения, он всегда держал их при себе. Поэтому Ренни сменил тему.
- Есть наметки, зачем им лодка?
- Никаких. Ясно только, что она нужна им позарез.
- А беловолосая девушка, вот красотка! Глаз не отвести!
Монах мечтательно улыбался.
- А одета так, будто только что выпорхнула из гарема какого-нибудь турка, - желчно добавил Ренни.
- По-твоему, она замужем? - не унимался Монах.
Ренни мрачно смотрел на Дока.
- Удалось тебе рассмотреть ее одежду? Можешь определить, не театральный ли это костюм?
- Все подлинное. Плетение некоторых тканей характерно для племен южного побережья Аравийского полуострова. Она не актриса.
- Но вот что чертовски странно, - произнес Монах, - даже арабы так не одеваются, когда приезжают в Америку, Тут с реки налетел дождь. Они пробежали по верфи, достигли улицы и сели в такси, блуждающее в поисках пассажиров. Доехав до темной улицы, где был офис Дока, они вышли. У бровки блестел под дождем оставленный там лимузин. Док сел за руль и подъехал к большим металлическим дверям. Специальный лифт спустил машину в подвал, где в гараже стояли родстеры, купе, фаэтоны и целый ряд мощных грузовиков, также принадлежавших Доку.
- Мы оставили в офисе Хэма, - сказал Монах, когда они поднялись лифтом на восемьдесят шестой этаж.
Пройдя примерно половину коридора, они остановились перед дверью с непритязательной надписью: "Кларк Сэ~ видж-младший". Они открыли дверь и вошли в богато обставленный кабинет. В противоположном его конце, в кресле, спиной к двери сидел мужчина. Видна была только его изящная фетровая шляпа с опущенными вниз широкими полями.
- Хэм, видно, ты заснул на работе, прохвост! - съехидничал Менах. Человек, сидевший в кресле, встал во весь рост, и Монах поперхнулся: - Это не Хэм!
Перед ними стоял богато одетый араб, высокий, широкоплечий, с гладкой, как коричневый шелк, холеной кожей, под которой играли мускулы. В то время, как он обводил Дока и его спутников оценивающим взглядом правого глаза, левый оставался странно неподвижным. Гость широко улыбнулся, обнажив искусственные зубы то ли из платины, то ли из белого золота. В каждом зубе сверкал вправленный в него бриллиант внушительного размера. Неприятная неподвижность левого глаза в сочетании с драгоценными зубами производила впечатление чего-то эксцентричного, карнавального.
- Я Мохаллет, - по-английски представился он.
Монах заморгал маленькими глазками.
- А Хэм где?
Казалось, араб озадачен.
- Вы имеете в виду джентльмена, который назвал себя бригадным генералом Теодором Марли Бруксом?
- Вот именно.
- Он минуту назад вышел в соседнюю комнату.
Монах направился к двери, ведущей в большой зал, сплошь заставленный книжными шкафами.
Здесь размещалась библиотека Дока Сэвиджа, содержавшая одно из наиболее полных собраний научной литературы во всем мире. За этим помещением было другое, еще более просторное, где стояло множество шкафов, стендов и рабочих столов с научной аппаратурой. Большинство находившихся там приборов настолько опережали свое время, что были фактически недоступны пониманию ведущих ученых мира. Библиотека и лаборатория не имели себе равных. Светила науки приезжали даже из-за рубежа, чтобы ознакомиться с ними или поработать там. Уезжая, они обычно уверяли, что среди подобного рода библиотек и лабораторий в мире нет более совершенных.
Однако же существовали и более значительная библиотека и еще лучше оснащенная лаборатория, только никто не знал, где они расположены. Они также были собственностью Дока Сэвиджа и находились в отдаленной точке Арктики, в месте, которое Док называл своей "Крепостью уединения". Время от времени он скрывался там, и никто не знал о их существовании. Не знали этого даже пятеро его помощников.
В "Крепости" он проводил несколько недель, а иногда и месяцев, работая непрерывно и напряженно, готовясь к новым, более сложным заданиям.
Его почти сверхъестественные умственные способности развились во многом благодаря этим периодам пребывания там. Именно там Сэвидж овладел познаниями, которые непосвященными воспринимались как беспредельные...
Над верстаком в лаборатории склонился стройный, подтянутый и одетый по последней моде человек. Костюм его являл собой верх портняжного искусства. Он осторожно правил -на точильном камне длинную шпагу.
- Эй, Хэм, что это за приятель у тебя там?
Прежде чем ответить, Хэм еще несколько раз провел шпагой по камню, вложил ее в ножны, и она превратилась в совсем безобидную на вид трость для прогулок. Он поиграл ею немного, специально оттягивая ответ, чтобы подразнить Монаха.
Хэм был одним из пяти помощников Дока. Вряд ли из стен Гарварда когда-либо выходил более дотошный знаток юриспруденции.
Если Монах и Хэм оказывались где-нибудь вместе, то чаще всего между ними возникала беззлобная перебранка.
Такие отношения тянулись у них еще со времен Великой войны, когда произошел инцидент, с которым связано прозвище Хэма.
Желая подшутить над Монахом, Хэм обучил его нескольким, в высшей степени оскорбительным, выражениям и заверил, что нет ничего более лестного для слуха француза.
Монах обратился с этими словами к французскому генералу и угодил на гауптвахту.
А через несколько дней после освобождения Монаха франтоватый Хэм был задержан по обвинению в краже ветчины. Кто-то состряпал ложные свидетельские показания. Доказательств, что это Монах подставил его, Хэм так и не нашел. Но этот случай оставил у него на душе неприятный осадок, который не исчез и по сей день.
Вот и сейчас Монах негодующе надулся из-за промедления и сердито пообещал своим тонким голоском: - Ну, погоди, когда-нибудь я подпорчу твою красивую вывеску.
Хэм угрюмо оглядел волосатого Монаха и снова помахал тростью: - А я в один прекрасный день побрею тебя до самой кости!
