Андрей Николаев - Реликт
Что же это делается, а?
— Амур! Амурчик!
Еще издали Екатерина Ивановна поняла, что у подъезда уже никого нет. На потрескавшемся асфальте выделялся темный, будто закопченный круг. Что-то блеснуло под ногой. Она наклонилась и подняла с земли обрывок ошейника с бляшкой.
Наташка ракетой вылетела из подъезда и, оглядевшись, подбежала к Екатерине Ивановне.
— А где Амур, баб Кать?
— Ой, не знаю, Наташ, — запинаясь, пробормотала та, — Как молния-то полыхнула, да еще гром вдарил, он гавкнул и кинулся куда-то. Видать, испугался.
— Да что ты, баб Кать, он же никогда грозы не боялся.
— Так грохнуло-то как! У меня самой аж сердце зашлось.
— Ой, ну что же делать? Потеряется ведь! — Наташка закусила губу, с надеждой оглядывая двор. — Амур! Амур!!
— Ты беги, матери скажи, вместе и поищем.
Первые крупные капли дождя застучали по листьям. Наташка кинулась домой. Екатерина Ивановна поднесла к глазам обрывок ошейника и, протерев бляшку, долго на нее смотрела.
«АМУР»…
— Поискать мы, конечно, поищем, — прошептала она, — все тебе легче будет, дочка.
Полосатый зверь умирал. Он лежал на боку и старался не смотреть на тушу огромной птицы, что поедали сейчас его сородичи. Он помнил, как первый бросился на фороракоса, как получил когтем в брюхо. Зверь знал, что будет дальше, но ни о чем не жалел, был спокоен и почти доволен.
Послышалось негромкое рычание и повизгивание. Зверь повернул морду. Несколько таких же, как он, остромордых и полосатых, опоздав к пиршеству, подбирались теперь к нему, поблескивая в клочьях утреннего тумана маленькими черными глазками. Ну, вот и все. Зверь приподнялся на передних лапах, оскалил зубы и пополз навстречу.
И все же он был доволен. Он знал, что за миллионы лет отсюда все обошлось, и был спокоен и доволен.
