Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение
Паоло наблюдал за размытыми нейтринными изображениями ковров — они рывками перемещались по комнате-двенадцатиграннику. Двадцать четыре только что разъединившихся образца вытянутой формы с неровными краями. Моделирование показывало, что такое деление было вызвано лишь силой океанских течений и наступало тогда, когда родительская особь достигала критических размеров. Чисто механический разрыв колонии (если это были колонии), возможно, ничего общего не имел с жизненным циклом составлявших ее организмов. Очень жаль. Паоло привык, что по любому интересующему его вопросу он мог получить бесконечное количество данных; было абсолютно невыносимо, что великое открытие диаспоры представлено всего лишь несколькими неудачными монохромными снимками.
Он взглянул на схему нейтринных детекторов зондов-разведчиков, но и это вряд ли могло помочь. Ядра в детекторе приведены в очень нестабильное, высокоэнергетическое состояние, их удерживали в нем при помощи тонко настроенных лазеров гамма-лучей, которые выбирали собственные низкоэнергетические состояния слишком быстро, чтобы это оказывало какое-либо нежелательное влияние. Изменения в нейтринном потоке на одну десятую–пятнадцатую могли привести к такому смещению энергетических уровней, которое нарушило бы баланс. Ковры при этом отбрасывали настолько слабые тени, что даже такое, почти идеальное изображение вряд ли могло чем-либо помочь исследователю.
— Ты проснулся, — произнес Орландо Венетти.
Паоло обернулся. Отец стоял на расстоянии вытянутой руки, он принял облик человека неопределенного возраста, в цветистых богатых одеждах. Конечно, он все равно был старше Паоло; Орландо никогда не уставал выказывать свое превосходство, пусть даже разница в возрасте теперь уже составляла всего двадцать пять процентов и продолжала уменьшаться.
Паоло приказал коврам удалиться из комнаты во внешнее пространство по другую сторону одного из пятиугольных окон. Затем он взял отца за руку. Та область сознания Орландо, которая соотносилась с частью сознания Паоло, выразила удовольствие в связи с его пробуждением от длительного сна, с любовью обратилась к совместным воспоминаниям и выразила надежду на дальнейшую гармонию отношений между отцом и сыном. Паоло также представил отцу порцию радостных эмоций. Все это можно было назвать скорее ритуалом, чем общением, но даже с Еленой Паоло устанавливал определенные барьеры. Никто не мог быть предельно честным и искренним с другим человеком, если только они не собирались навсегда объединиться в целостный организм.
Орландо кивнул в сторону ковров:
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько они важны.
— Ты прекрасно знаешь, что понимаю, — сказал Паоло, хотя и не включил этого в свое приветствие. — Первый пример чужеродной жизненной формы.
К-Ц наконец-то опередили глейснеровских роботов, — видимо, для его отца теперешние события имели именно такую окраску. Роботы первыми добрались до альфы Центавра, первыми достигли планеты вне Солнечной системы, но первая инопланетная жизнь — это все равно что «Аполлоны» по сравнению со спутниками.
— Нам нужно именно такое открытие, чтобы привлечь граждан из маргинальных полисов, — заявил Орландо. — Тех, что еще не окончательно погрязли в солипсизме. Это их хорошенько встряхнет! Как ты думаешь?
Паоло пожал плечами. Транслюди Земли были вольны объединяться по своему желанию; это не мешало Картер-Циммерману исследовать физическую Вселенную. Но победа над глейснерианцами не успокоит Орландо; он мечтал о том дне, когда культура К-Ц станет основной на Земле. Любой полис, если бы только захотел обойти остальные по численности, мог в миллиард раз умножить свое население в течение микросекунды. Сложнее было склонить граждан других полисов мигрировать в твой, еще сложнее было убедить их переделать свои хартии. Орландо всегда был склонен к миссионерству; ему хотелось, чтобы все остальные полисы увидели свои ошибки и последовали по пути К-Ц к звездам.
— Эштон-Лаваль тоже представлял разумную инопланетную жизнь, — напомнил Паоло. — Я не уверен, что новости о гигантских морских водорослях так уж потрясут Землю.
Орландо ядовито продолжил:
— Эштон-Лаваль уже настолько часто проводил свои так называемые эволюционные симуляции, что с таким же успехом мог сотворить конечный продукт одним актом созидания продолжительностью шесть дней. Они хотели говорящих рептилий, и вот — mirabile dictu![3] — именно говорящих рептилий они и получили. В нашем полисе есть самомодифицированные транслюди, более инопланетные, чем инопланетности Эштон-Лаваля.
Паоло улыбнулся:
— Хорошо. Бог с ним, с Эштон-Лавалем. Но тогда забудем и про маргинальные полисы. Мы сделали выбор — мы признаем ценность физического мира. Именно это определяет нас, но ведь это такой же произвольный выбор, как любой другой выбор системы ценностей. Почему ты не хочешь с этим смириться? Совсем не нужно направлять заблудших по единственному истинному и верному пути.
Он понимал, что спорит наполовину только ради того, чтобы поспорить, ведь он и сам с удовольствием опроверг бы домыслы антропокосмологов, но он всегда пытался спорить с Орландо. Просто из боязни остаться всего-навсего клоном отца. Вопреки полному отсутствию унаследованных эпизодических воспоминаний, вероятностному вкладу отца в его онтогенез, хаотической природе многократных алгоритмов, по которым строился мозг.
Орландо жестом вернул половину образов ковров в комнату.
— Ты будешь голосовать за микрозонды?
— Конечно.
— От этого сейчас зависит все. Неплохо начать с интригующей картинки, но, если вскоре мы не подтвердим все более подробными данными, на Земле быстро потеряют к этому интерес.
— Потеряют интерес? Пока мы узнаем, обратил ли кто-нибудь вообще внимание на наши новости, пройдет как минимум пятьдесят четыре года.
Орландо разочарованно и немного странно посмотрел на Паоло:
— Если тебя не волнуют другие полисы, подумай о К-Ц. Это поможет нам, это укрепит наши позиции. Нам надо выжать максимум из того, что мы получили.
Паоло был озадачен:
— У нас есть хартия. Что еще нам нужно укреплять? Ты говоришь так, как будто мы чем-то рискуем.
— А что, по-твоему, станет с нами в тысяче безжизненных миров? Считаешь, хартия не изменится?
Паоло никогда не думал о таком повороте событий.
— Возможно, изменится. Но в каждом новом К-Ц при переделывании хартии нашлись бы те, кто уходил бы и основывал новые полисы по старым правилам. Например, мы с тобой были бы в числе таких граждан. И могли бы назвать новый полис Венетти-Венетти.
