А Кобринский - Опухоль
Я прямо таки бежала за ним, но он еще больше ускорил шаги. И тогда я окликнула его. Но и здесь он вонзил нож в мое сердце - не обратил на мой зов никакого внимания. Тогда я подбежала к нему и выпалила: "Дайте мне на трамвай денег, мне нечем добраться домой". Тут он остановился и сунул в карман руку. Я старалась заполнить эти секунду словами: "Сама не знаю, как я решилась на такое, но я не могла иначе. Последний месяц я думала только о вас. Вы не сердитесь на меня?" - спросила я и так наивно по-детски у меня получилось это, что он улыбнулся и сказал: "Нет, почему же!" "Да потому что я так себя веду, преследую вас". Он подумал немного и произнес: "Да, это неприлично, конечно, но", - многозначительно замолчал, улыбнулся светло и мило. "Ну хорошо, тогда я не буду этого делать. Вы ведь не разрешаете, да?" Он не нашелся что ответить. Только пожал плечами. Я посмотрела на него в упор: "Так вы не сердитесь, я больше не буду, хорошо?" "Хорошо!" - подтвердил он, положив в мою руку несколько медяков. Я спросила: "Как мне добраться до Пушкинской?"
- Автобусом. Перейдете дорогу. Остановка за сквером, возле того дома.
- Белого? - спросила я, кивнув в указанном направлении.
- Да, там! - сказал он и мы разошлись.
24
Окно открыто. Знойный полдень. Карандашная линия получается неровной. Нет прежней силы в руке. И все же я пробую. Представила себя сидящей на унитазе. Получилось смешно. Пришел Бондаренко. Положил на стол груши и виноград. Показала на стул. Присел. Смотрим друг на друга. Лицо у моего коллеги скорбное, но таким оно было всегда. Смотрю и по нему читаю:
Правление в худфонде прежнее. И "синагога" стоит на месте. Все те, кто мечтал о выставке своих работ, продолжает мечтать. В заказах ничего не изменилось - копии передвижников плюс лозунги и портреты.
25
Я вспомнила, что надо было поговорить с парторгом. Начала с того, что сказала: "Хочу выяснить причину вашей вражды и ненависти!" Резкое начало перешло в более сдержанный разговор. Я узнала, что на меня есть несколько анонимок о том, что я, якобы, человек несоветский, Хожу в церковь и подруг агитирую. Когда парторг говорил об этом, в его голосе, как мне показалось, звучали доброжелательные, отеческие нотки, Я призналась, что любила попа. Рассказала о родителях, о своем трудном материальном положении. И здесь случилось неожиданное. Мой недавний враг притянул меня за руку и, обняв за талию, проговорил, пытливо заглядывая в глаза: "Да... Но откровенны ли вы со мной, могу ли я верить вам?"
26
Подошел к двери и снял язычок замка с защелки. Вернулся и начал покрывать меня поцелуями с головы до ног. Я думала, что он обезумел. Чтобы привести его в чувство, я оттолкнула его. "Не презирайте меня за то, что я живой человек", - сказал он насупившись. Ничего ему на это не ответив, я подошла к двери, открыла и, посмотрев на его испуганное лицо, вышла. Он догнал меня за пределами института. Извинялся на ходу до самого моего дома. "Мне очень интересно, в каких условиях вы живете, - добавил, - как парторгу!" Зная, что Клава ночует у любовника, я пригласила его. Он обошел комнату, цепляясь взглядом за каждый предмет и вдруг схватил меня и, сжав в объятиях, стал осыпать страстными поцелуями. Я вырвалась. Открыла окно навстречу холоду. "Мне уйти?" - спросил он. "Да!" - ответила я твердо. Он взял шапку с бумагами, фуражку. Однако не уходил. Молчал. Молчала и я, ощущая его присутствие спиной. "Если бы у вас было хоть немного чувства ко мне, - сказал он, - как вы жестоки, как мучаете меня. Мне хочется унести вас из этого мрачного помещения, целовать вас всю". "В последнем я не сомневаюсь, - сказала я с иронией и добавила, - в этом я уже убедилась".
27
Поздно вечером Валя принесла чай и хлеб, намазанный маслом. Пригубила стакан и чуть не захлебнулась. Попробовала еще раз - произошло то же самое. Откусив кусочек хлеба, я тщательно разжевала его, но проглотить не смогла.
- У-у-у! - позвала Валю. Показав пальцем на чай, на хлеб, и на горло, отрицательно покачала головой. Дочь с явным раздражением пожала плечами. Я вытащила из-под подушки блокнот и карандашом написала: "Не могу глотать!"
На следующий день Валя уговорила профессора, который делал мне операцию, прийти посмотреть меня. Глянув на краснорозовый бутон опухоли, потрогав его пальцами, он сказал: "Пролабирует снаружи. Повышенное внутричерепное давление исключено! О причинах исчезновения глотательного рефлекса вы должны догадаться сами. Говорю с вами, как со студенткой, прослушавшей курс лекций по нейрохирургии. Кормите маму только жидкой пищей, подложив ей что-нибудь под спину, чтобы придать сидячее положение. При этом ложечку вдвигайте подальше в горло, чтобы бульон стекал в желудок самотеком".
28
- Значит будем оформляться? Долго же вы раздумывали. Флиртовали?
- А что это значит? - спросила я, притворяясь наивной,
- Если вы не знаете, я вам не завидую, - сказал он игриво, - тогда вы холодная женщина.
- Холодность предостерегает от глупостей, - отпарировала я сходу.
- От не делающих глупостей умного не дождешься. Вы, наверное, как та вдова из Чеховского "Медведя", обрекаете себя на одиночество, - сказал он, засмеявшись, и, когда я совсем было начала выходить из себя, пробасил, что все это шутки и что он со всеми так обходится.
- Давайте говорить о деле, - попросила я умоляюще.
На это он протянул анкету:
- Заполните и принесете, приложив заявление, автобиографию и справку с места жительства,
Мастерская размещалась в здании бывшей синагоги, Окинув взглядом эту желтую обшарпанную развалину, я подошла к подъезду и решительно открыла дверь. Увидела две лестницы - слева и справа. Куда идти? Повернула налево, взобралась на самый верх. Никого! Сошла вниз и поднялась по второй лестнице. Тишина. Мертво. Прошла по узкому коридору. Открыла дверь и увидела тесное, грязное и холодное помещение, в котором ютились художники.
Не успеешь приехать на работу, начинает темнеть. В три часа работать уже невозможно, густые тучи заволакивают небо; туман висит, образуя капли воды, которые незаметно оседают на землю. Бондаренко находит, что у меня в рисунке много ошибок. Говорит, что гениальных художниц не бывает, потому что женщины не умеют мыслить.
Воскресенье. Побывала на базаре. Зашла в универмаг. Стала в очередь за мясом. На подходе вытолкали и не признали. Ушла и всю дорогу плакала. Поднялась на университетскую горку. Остановилась возле ограды, все еще продолжая плакать. Но скоро слезы высушил яркий солнечный день. Вокруг блестело от снега. Внизу копошились люди, мчались машины, ползли троллейбусы, делая панорамное однообразие архитектуры похожим на огромный муравейник. И над всем этим зелеными куполами и золоченными крестами возвышался собор.
