Алан Фостер - КОТализатор
Тот факт, что помехи были крайне незначительны, свидетельствовал о том, что их виновник полностью отдавал себе отчет в том, чем он рискует, вторгаясь в запретную зону. Зафиксировав помехи, О'Лал, однако, никак не могла установить их виновника, не обнаружив при этом себя, что не следовало делать ни в коем случае. Этот шаг мог повлечь за собой нарушение естественного процесса социальной эволюции в мире, который она была призвана охранять, и она ревностно исполняла свои обязанности.
Но кто-то пытался внести в этот мир разлад, и хотя пока не было серьезных причин для беспокойства, так как помехи оставались столь незначительными, что едва касались поверхности ее сознания, их виновник, однако, был совершенно реален по своему происхождению и являл собой закономерный выверт мутационной мимикрии.
Помехи продолжали доходить до ее сознания, и она решила, что это никто иной, как Шихараранет. Помехи несли в себе его отчетливые характеристики. Но все Шихараранеты на этом участке ей были известны. Значит, выходило, ощущения обманывали ее?
Она так не думала. Какой-то примитив к тому же принялся разгуливать по поверхности ее физического восприятия, но он не был Шихаром, хоть и был на него похож. Этот примитив остановился, чтобы ее рассмотреть, но воспринял он только незначительную часть того, что мог бы воспринять зрелый Шихараранет. Жители этого мира развивались и зрели, но им еще нужно было пройти огромный путь, чтобы приблизиться к уровню сознания Наблюдателей.
Они начинали уже адекватно воспринимать окружавший их мир. Их первые робкие попытки проникнуть в пространственно-временной континуум сдерживались недостаточным развитием мышления. Им еще только предстояло научиться управлять пространством и временем, чтобы получить возможность перейти на более высокий уровень восприятия мира. Они все еще оставались привязанными к местам, где высокая концентрация материи создавала соответствующую гравитацию. В этом они очень сильно отличались от Шихараранетов, для которых путешествия сквозь разнообразно-организованную реальность были привычны.
Пространственно-временные прыжки оставались за пределами возможностей туземцев. Время от времени кто-нибудь из них случайно попадал между плоскостями бытия и возвращался назад, даже не осознав, что совершил перемещение. Они всегда оставались живы, но не отдавали себе отчета в том, что с ними произошло.
О'Лал не удивилась, когда самец приблизился и его глаза впились в ее глаза. Взгляд у этого примитива, как у настоящего Шихара, с удовлетворением отметила она. Но во взгляде примитива не было интеллекта Шихараранетов. О'Лал оглядела оценивающе самца.
Пожалуй, жаль, что она не из тех, кто любит затеять флирт с примитивом. Это был великолепный экземпляр, поджарый, мускулистый. Его доза являла собой смесь сдерживаемой враждебности, любопытства и похоти. Обычное для примитивов сочетание.
Когда он приблизился к ней вплотную, она тщательно рассчитала угол для прыжка и отступила. Примитив не мог преследовать ее. Она почувствовала, как кривая плоскость, выбранная ею для бегства, понесла ее. Вверх или вниз, не имело значения. Направление движения при перемещении не играло никакой роли, так же как и гравитация.
Ошарашенный примитив дико озирался, но никаких следов своего присутствия О'Лал ему не оставила. Она перелетала из одной реальности в другую. Зрелый Шихар мог бы последовать за ней, беспрепятственно преодолевая перегородки пространственно-временного континуума. Примитив не мог.
Она вынырнула не так далеко во времени, но на значительном расстоянии в пространстве. Другой город, другое полушарие. На этот раз никто не увидел ее, хотя иногда случалось, кто-то оказывался невольным свидетелем ее появления. Но примитивы и представители элементарных родов, с которыми примитивы делили свой мир, были совершенно не способны правильно оценить ее способ передвижения. Они полностью отдавали себя во власть несущей успокоение реальности. Появление О'Лал никогда не влекло за собой каких-либо последствий.
Она снова и снова убеждалась в том, что помехи - результат деятельности зрелого Шихара. Они цеплялись за поверхность ее сознания и никак не желали исчезнуть. Уже прошли годы с тех пор, как она ощутила их. И каждый раз, когда она делала попытку начать преследование, они бесследно растворялись, как бы издеваясь над ее стремлением. Она проявляла настойчивость и прилежание, но даже более опытный Наблюдатель вряд ли смог бы поймать этот источник помех.
Не могла она тратить свою энергию на то, чтобы выслеживать призраков. У нее было достаточно дел. На ней лежала забота о недоразвившихся Шихарах этого мира, а подающих надежды Других нужно было осторожно вести по пути цивилизации. Однако, помехи никогда не исчезали надолго. Время от времени их отголоски заставляли ее настораживаться.
Где-то ждал своего часа неизвестный Шихар, и он вынашивал враждебные миру планы разрушения. Она должна была расстроить его замыслы и при этом сохранить себя в тайне. Ее ждала огромная работа и великое множество с первого взгляда незначительных, но чрезвычайно важных мелочей. Работа Наблюдателя требовала полной отдачи, но велика была и награда. Не один, а два вида находились под ее неусыпным вниманием: Шихары и Другие, и видеть, как они успешно развиваются, было величайшей наградой, какую только мог получить Наблюдатель.
У нее не было никакого желания стать свидетелем того, как однажды какой-то Ренегат сведет на нет все ее усилия.
Где-то на небе есть Бог, думал Джейсон Картер, и он заботится о дураках, идиотах и склонных к самоубийству режиссерах. Думал он так, потому что тучи на небе рассеялись и дождь прекратился, как, впрочем, и скандал.
После продолжительной беседы со своим совершенно лишенным вкуса, но не здравого смысла агентом, доходчиво растолковавшим преимущества какой-либо работы перед полным ничегонеделаньем, Мелроуз Флит соблаговолил вернуться на съемочную площадку и выдал оставшийся текст с таким пафосом, что даже заслужил аплодисменты измученных членов съемочной группы.
Аманда Петерс, урожденная Этель Беркович из Тоупа, штат Оклахома, также исполнила заключительную сцену с воодушевлением, продемонстрировав высокий стиль игры, и умудрилась одновременно перевоплотиться в обезумевшую от горя сироту, благородную южную красавицу и облаченную в костюм периода Гражданской войны нимфоманку. После того как звукорежиссер заверил Нафуда, что случайно вырвавшиеся у нее и не предусмотренные сценарием нецензурные слова легко можно убрать со звуковой дорожки, режиссер объявил съемочной группе, что он, наконец счастлив.
