Юрий Нестеренко - Абсолютное оружие
— А что такое «Шибальба»?
— Майянское царство мертвых. Довольно колоритное место, при знакомстве с которым становится обидно за скудость фантазии европейских теологов с их описаниями ада. Там заправляли такие, например, личности, как Собиратель Крови и Властелин Гноя. Но, как и у майянских правителей на земле, среди всех этих демонов не было одного верховного, которого можно было бы назвать «властелином всей Шибальбы». Ну или, по крайней мере, упоминания о нем до нас не дошли. Хотя, конечно, можно предположить, что просто знания о нем были слишком сакральными, доступными лишь самым избранным жрецам… Но мне кажется куда убедительней другая версия — что здесь просто некая аллегория. Например, что «властелином Шибальбы» названа сама смерть. Ведь она действительно «в свое время всех убьет, все сокрушит», и никакая сила не устоит перед ней. Но, опять-таки, не смерть в виде старухи с косой или чего-то подобного. А просто жрецы-изобретатели дали той штуке, которую мастерили, такое устрашающее название — «Смерть», или «Властелин Шибальбы». Ну как у русских есть баллистическая ракета «Сатана»… — блеснул доктор познаниями перед полковником, но тут же был перебит:
— Это натовское обозначение. Сами русские назвали ее просто РС-20.
— Ну, не важно. Майя, вероятно, были менее скромными.
— Но вы же сказали, что они не могли создать ничего настолько опасного?
— Конечно, не могли. Но верили, что могут — с помощью всяких мистических ритуалов и всего такого. Полагаю, разочарование результатами было жестоким. Может быть, «ужас, ужас» означает не страшные последствия применения супероружия, а как раз наоборот — то, что из затеи, на которую возлагалась последняя надежда, ничего не вышло. Хотя, возможно, эти таблички были специально подброшены врагам, чтобы напугать их.
— А отчего же тогда погибла цивилизация майя?
— Видимо, от того, от чего считалось и раньше. Упадок, вызванный гражданской войной, наложился на трудности неурожайных лет…
— А что это за «утонувшая вещь»?
— Не знаю. Возможно, та штука, которую они конструировали, находится под водой. Или находилась — прошло одиннадцать с половиной веков, не забывайте.
— А предметы, которые вы нашли, не были под водой?
— Насколько я могу судить, нет. В помещении, где мы их откопали, нет признаков, что оно когда-то было затоплено. Судя по всему, туда даже дождевая вода не проникала.
— Как именно выглядят предметы? Кроме табличек?
— Их всего пять. Четыре размерами около четырех дюймов и один — больше фута. Три маленьких — это статуэтки: золотой человек со скрещенными руками и ногами, серебряный ягуар и нефритовая улитка. Четвертый — кусок горного хрусталя, явно тщательно обработанный, но не похожий на что-либо узнаваемое. Квинсли предположил, что это тоже могла быть статуэтка, от которой откололи куски, но мне так не кажется. Все же разрушение оставляет другие следы, чем резец мастера.
— У майя были абстракционисты?
— Нет, — улыбнулся Джонс. — Пройдись древний майя по галерее современного искусства, он был бы в неменьшем недоумении, чем мы, когда смотрели на эту штуку. В том-то и дело, что все изображения майя, даже весьма причудливые на взгляд современного человека, имели вполне конкретный смысл.
— А большой предмет?
— Еще более странная вещь. Мы не знаем, из чего он сделан. Какой-то сплав, очень прочный и неподверженный коррозии. Точнее можно будет сказать только после лабораторного анализа. Цвет — абсолютно черный. Могу с уверенностью сказать, что находок из такого материала прежде не было. Надеюсь, что Маркус убедил бандитов не выбрасывать эту штуку — она все-таки тяжелая и притом не похожа на драгоценность, с точки зрения безграмотных наркоторговцев, разумеется… По форме это четырехгранная пирамида, из основания которой торчит тонкий цилиндр, точнее, слегка расширяющийся конус. В целом все это напоминает гротескный наконечник копья с куском древка. Жаль, что наши фотокамеры тоже остались у бандитов… Грани пирамиды покрыты какими-то рельефными значками, непохожими ни на одну известную нам систему символов. Некоторые напоминают символы с Фестского диска, который нашли на Крите и не могут расшифровать уже больше ста лет — но, возможно, это чисто случайное сходство. Может быть, это просто орнамент. Хотя обычно орнаменты все же имеют более регулярный характер.
— А в табличках что-нибудь об этом сказано?
— Как я уже говорил, мы не успели прочитать их до конца. Но там несколько раз фигурируют выражения «тот, что открывает» и «те, что говорят». Квинсли предположил, что первое относится к черной пирамиде, а второе — к фигуркам. Возможно, пирамида — это какой-то ключ, и знаки на ее поверхности играют ту же роль, что и бородки на наших металлических ключах.
— А фигурки?
— Не знаю, — пожал плечами Джонс. — В мифологической традиции, конечно, говорить может не только человек, но и ягуар — один из центральных, кстати, образов в майянской культуре, и даже улитка. Но с бесформенным куском горного хрусталя такой эпитет плохо сочетается. Можно предположить, что на самом деле «говорящими» названы только три статуэтки, а четвертый предмет — нечто совершенно отдельное. Для чего они нужны, опять-таки трудно понять. Видимо, как-то связаны с тем самым абсолютным оружием.
— Но они — это не оно само?
— Нет, конечно же, — широко улыбнулся археолог. — Вряд ли даже жрецы майя верили, что простые статуэтки из довольно ценных, но все же не раз применявшихся в майянской культуре материалов могут обладать смертоносной силой адских демонов. Я держал их в руках и могу засвидетельствовать — они мало чем отличаются от других подобных изделий. Надеюсь, когда мы доберемся до святилища, картина станет яснее.
— Хочу напомнить вам, док, что мы — спасательная команда, а не археологическая партия. Наша задача — отбить у террористов вашего друга и ваши находки, но не более чем. У меня нет приказа лезть в древние лабиринты, где неизвестно что может свалиться на голову, и, если этого не потребуют наши главные задачи, мои люди туда не пойдут. Я, разумеется, ни на одну секунду не верю в демонов индейской преисподней, но я слыхал, что в таких сооружениях бывают ловушки. К тому же тысячелетние конструкции иногда обрушиваются просто от старости. И вы туда тоже не пойдете. В другой раз — сколько угодно, но, пока я командую операцией, я отвечаю за всех, кто в ней участвует.
В первый миг Джонс, кажется, собирался бурно протестовать, но понял, что умнее будет не спорить. Тем более что первый пилот оповестил по внутренней связи о приближении к зоне высадки. Спецназовцы зашевелились, в последний раз проверяя снаряжение, надевая шлемы и включая электронику костюмов. «Найт Хок» замедлил скорость; пилот высматривал подходящую площадку. Ни одна из скупых прогалин в сплошной чаще не показалась ему подходящей для безопасной посадки, так что высаживаться предстояло с воздуха. Вертолет завис над крошечной поляной, разгоняя взвихрившийся туман; из открывшихся по обоим бортам люков в ночную мглу вывалились, разматываясь, два троса. Блэкбеар и Биденмайер пристегнулись к ним карабинами и заскользили вниз; следующая пара уже пристегивалась, следующая — занимала очередь. Последними стофутовый спуск преодолели Брэддок и Джонс. Доктор уже несколько раз проделывал подобное во время тренировок, и все же явно нервничал, скользя куда-то во мрак, в то время, как злой ветер от грохочущего винта немилосердно хлестал его кожу и трепал одежду. Ударившись ботинками о мягкую землю, заросшую травой, он почувствовал себя куда спокойней.
