Борис Иванов - Агент Тартара
— Я навел о вас справки, господин Яснов, — сообщил он, как только они остались наедине. — Задолго до того, как вы мне позвонили... Даже если бы вашего звонка не было, наш разговор все равно состоялся бы. Не сегодня, так завтра.
Он замолчал. Ким решил выдержать паузу и в том преуспел.
— Днем... — продолжил Гильде. — Сегодня днем я был несколько растерян. Я не думал, что Ник может все бросить и уехать, не поставив меня в известность. Мы с ним слишком долго друг друга знаем... И наше дело слишком важно для того... Для того, чтобы поступать так.
— Это — довольно странная история, господин Гильде... — уклончиво заметил Ким, наблюдая за деятельностью, развиваемой сервировочным автоматом на его половине стола. — К сожалению, Стокман никогда не говорил мне о вас...
— Но он назвал вам мое имя и...
— Он его не называл, — позволил себе улыбнуться Ким. — Его назвал Джерико. А потом я порылся в бумагах...
— Джерико?
— Да. Та птичка, что спугнула вас из офиса.
Гильде некоторое время смотрел на Кима, стараясь взять в толк сказанное. Наконец оставил это занятие, как, видимо, непродуктивное, и снова взял быка за рога.
— Ник... Что вам известно о его планах, о его местонахождении?
— Ровном счетом ничего.
Гильде побарабанил пальцами по столу. Коротко и на странный манер.
— Ну что ж... Мне не остается большого выбора... Ник — единственный человек, которому я мог доверять. А вы — тот человек, которому доверял он. Я предлагаю вам контракт. И хорошо заплачу. Только — при условии полного взаимного доверия.
— Я не работаю иначе, господин Гильде...
— Это — особый случай. Вас будут искушать демоны почище того, что явился Спасителю в пустыне, господин Яснов.
Ким, орудуя ножом и вилкой, старательно завернул кусочек сыра в лист салата, насадил эту комбинацию на вилку и пожал плечами.
— Ну, для нечистой силы у меня найдется пара серебряных пуль, крестное знамение и много-много чесноку... Так что если вы уже пришли к какому-то решению, то... Давайте очертим круг тех обязанностей, которые вы хотите взвалить на меня. В первом приближении. И расскажите мне о тех демонах. То, что сочтете нужным. И я честно признаюсь вам — берусь я за это дело или нет.
Гильде, не без интереса наблюдавший за его манипуляциями, откашлялся:
— Собственно, вам предстоит присматривать за одним лицом. С ним происходит некое... Некое превращение. Он уже совершил несколько странных поступков, этот человек. И, по всей видимости, будет совершать их и дальше. Мне хотелось бы, чтобы вы уточнили суть того, что с ним произошло и происходит. Выяснить его намерения... Прежде чем произойдет что-то... Что-то необратимое, скажем так... Заранее предупреждаю — с ним не просто будет работать.
— Этот человек... Он — высокопоставленная персона?
Гильде покачал головой.
— Не слишком. Собственно, он — из одной с вами колоды. Совладелец некоего подобия вашего агентства независимых расследований. Бывший, собственно говоря, совладелец. Когда я говорю о том, что с ним будет нелегко, то я имею в виду только то, что вам придется иметь дело с человеком профессионально подготовленным.
— Как его зовут, если это не секрет? — с нехорошим предчувствием спросил Ким.
— Не секрет, — пожал плечами Гильде. — Это — я.
Ким откинулся на спинку стула и некоторое время смотрел в глаза своему собеседнику. Потом вернулся к содержимому своей тарелки.
— Ну а кто же те демоны, которые собираются искушать меня? — осведомился он, прожевав сыр.
— Ну, пока я могу назвать вам только одного из них. — Гильде перехватил его взгляд и усмехнулся: — Это, наверное, тоже буду я.
ГЛАВА 2
ПОСЛАНИЕ
Мне было не по себе в этом месте, — рассказывал он. — Не то чтобы я ощущал какую-нибудь угрозу или что-нибудь в этом роде — вовсе нет. Уж скорее наоборот: быть приставленным шпионить за таким беспечным козлом, каким был или казался Рой Хайлендер, означало просто курортное времяпрепровождение, угрожающее разве что полной дисквалификацией человеку, зарабатывающему на жизнь добычей конфиденциальной информации... Нет, просто я не привык работать вот так — с ничем. До сих пор, какое бы ремесло ни служило мне «крышей», я имел дело хоть с чем-то материальным. Металл звенел и ломал сверла. Электрический ток бил. Собаки или какие другие твари — чаще все-таки собаки — норовили цапнуть за палец. Револьвер — дать осечку.
И только здесь, в «Лексингтон Грир Лэбораторис», вы имели дело с э-э... С некими нечувственными сущностями. Все, ну, скажем, практически все реактивы — бесцветные порошки. Прозрачные растворы. Невидимые глазу осадки на белоснежных дисках фильтров. Потусторонний, бесстрастный свет бактерицидных ламп. Химия призраков. Генетическая инженерия нейронных сетей.
Старинное, в два этажа здание, набитое очень дорогой аппаратурой. Доброжелательное, въедливое внимание шефа к мельчайшим деталям работы. Дюжина высочайшей квалификации специалистов, расписание работы которых составлено столь искусно, что, кроме пары слов за чашкой кофе, о личном общении и речи нет. Стремительные пятиминутки и четко расписанные по времени семинары. Стенды с текущими результатами в комнате отдыха. Простенькие сейфы и почти полное отсутствие бумаги — зачем она, если только в сортире нет лишнего терминала компьютерной сети? Простенькие замки на почти никогда не запирающихся дверях. Простенькие телекамеры наблюдения и бестолково бдящие в застекленных загончиках охранники.
Только вот никакой возможности подняться на второй этаж. Можете два года беспрепятственно бродить по коридорам, лабораториям и кабинетам первого или по мастерским, складу или агрегатной подвала, но никаких лифтов или лестниц, ведущих на второй, не найдете. И никаких поводов туда стремиться — тоже.
И еще — звенящий гул, что мерещится тебе время от времени.
Понимание того, что та дичь, за которой идет охота в этих призрачных джунглях, надежно скрыта главным охотником от глаз дипломированных оруженосцев и самое имя той диковинной птицы непроизносимо, пришло не сразу. То, что цель исследований, проводимых фондом Лексингтона Грира, секретна, было как бы вынесено за скобки, так же как и запрет подниматься на второй этаж. Те задачи, что были поставлены передо мной или перед Роже Лефлером — специалистом по ферментам рестрикции, или перед высокой китаянкой, работающей с плазмидами, были ясны и конкретны. Более того, не требовалось большого воображения для того, чтобы усмотреть за всей этой возней с невидимым возможности конкретных выходов в технологию. Задаваться посторонними вопросами просто не было поводов.
