Алексей Евтушенко - Бег петуха
– Возьми и открой, – сказал Игорь.
Пришлось открыть. И разыграть изумление пополам с восхищением. Вернее, изумление-то почти и не пришлось разыгрывать, – я и в самом деле была изумлена, если не сказать больше. Всё-таки двести пятьдесят с лишним тысяч долларов – это, девушки, двести пятьдесят тысяч с лишним долларов. Сумма.
– Игорь, – сказала я, – ты с ума сошёл. Откуда это?
– Неважно. Я хочу подарить их тебе. Мне не нужно.
– Я… я не могу принять такого подарка, – жалко пролепетала я (дура!).
– Как хочешь, – он повернул голову и равнодушно посмотрел в окно. – Пусть просто тогда стоит здесь, у тебя.
В голосе его – или мне показалось? – прозвучала едва заметная печаль.
Я пожала плечами, сунула «дипломат» в шкаф и помчалась на рынок.
День пролетел в хлопотливой суете (терпеть её ненавижу!), а в самом начале шестого пришли мальчики.
Поначалу всё шло нормально. Я познакомила их с Игорем, и мы сели за стол.
Тосты за именинницу, закуска – я уж постаралась! – то да сё, обычный, ничего не значащий застольный трёп…
Игорь почти ничем не отличался от образцового хозяина. Он вовремя наполнял рюмки и бокалы, уносил грязные и приносил чистые тарелки, следил за переменой блюд.
Он даже пытался улыбаться.
По мере выпитого мальчики старались расшевелить Игоря. Там вопросик зададут, здесь, вроде как, за советом обратятся, разговаривая друг с другом или со мной – всё напрасно. Он отвечал короткими общими фразами типа: «может быть», «не знаю», «да», «нет», «возможно, не уверен», «скорее всего» и т. п.
И не пьянел.
И улыбался.
Господи, лучше бы он плакал!
Что-то висело в атмосфере, и мне становилось всё больше не по себе. Теперь-то я понимаю, что чуяла, всем своим женским нутром чуяла приближение развязки.
Мальчики несколько раз недоуменно переглядывались между собой и – спасибо им! – не налегали особо на спиртное. А я пила. И чем больше пила, тем больше трезвела. Вернее не трезвела, а… настораживалась, что ли…
– А, кстати! – в какой-то момент воскликнул Ленечка. – Игорь, ты бы рассказал нам, старым друзьям Ирины, как вы познакомились (тут он мне незаметно подмигнул). А то она скрывает. Или это тайна?
– Я не помню, – просто, как «налей», сказал Игорь.
– Не помнишь, как познакомился с Ириной? – делано рассмеялся Паша.
– Не помню, – механическим каким-то голосом повторил Игорь и неловким прерывистым (я вспомнила это слово – дискретным) движением подцепил на вилку кусок тушёного мяса.
– Э-э, может быть, ты, Ирочка, всё-таки раскроешь нам тайну сию? – опять подмигнул мне Лёня.
Я снова рассказала им про поздний вечер, снегопад и удар трамваем в голову.
Ребята слушали с показным интересом.
– Романтическая история, – усмехнулся Ленечка. – И как теперь голова? Не беспокоит?
– Все нормально, спасибо, – Игорь повернулся на стуле и включил телевизор.
И тут я заметила неестественную мертвенную бледность растёкшуюся по его лицу. Ту самую бледность, которую я уже видела однажды на его лице в день нашего знакомства.
– Игорь, – сказала я, – ты… ты хорошо себя чувствуешь?
Он обернулся и посмотрел на меня угасшими пустыми глазами.
– Всё нормально. Спасибо, – повторил он и снова повернулся к телевизору.
– Пошли, Лёня, на кухню. Покурим, – Паша поднялся с дивана. – Игорь, ты не куришь?
Игорь не ответил. Даже головы не повернул.
– Не курит он, – сказала я, испуганно глядя на мальчиков.
Лёня явно растерян, Паша хмуро озабочен.
Ладно, мальчики, подумала я, идите посовещайтесь.
Мальчики удалились на кухню, Игорь замер перед включённым телевизором, а я, прихватив пустой тонкостенный стакан, незаметно скользнула в ванную.
Есть такой старый, веками опробованный способ подслушивания, о котором, кстати, мне в своё время поведал Ленечка.
Нужно взять пустой стакан и приложить его донышком к стене, за которой идёт интересующая вас беседа, а открытым концом – к уху, которым вы желаете данную беседу услышать. Я никогда раньше не пробовала, но способ действительно оказался вполне хорош. Особенно для современного панельного дома.
Я слышала все. Вернее, почти все. Голоса мальчишек на фоне какого-то равномерного шума (похожий шум живёт в обычной морской раковине-рапане) звучали далеко-далеко, но, тем не менее, довольно отчётливо.
– Ну, – сказал Паша, – какие будут соображения?
– Не пойму, – забубнил Ленечка, – Странный он. Очень странный. Ирка права, – есть в нём что-то… что-то жутковатое. Не преступное, нет. Что-то другое. А вот что – не пойму никак.
– Вот что, Ленька, – голос Пашки зазвучал решительно и жёстко, – его каким-то образом обязательно нужно определить к нам в больницу. На всестороннее обследование. Не нравится он мне. С медицинской точки зрения не нравится, понимаешь? Этот удар трамваем в голову…
– Пока не понимаю, – сказал Ленечка. – И потом, как ты его положишь в больницу, если он, например, сам не захочет и у него нет документов?
– Это не важно. И класть вовсе не обязательно. Я мог бы договориться с коллегами, чтобы они в приватном, так сказать, порядке… А Ирина со своей стороны постаралась бы его тоже уговорить. За ручку бы отвела. Понимаешь, я уже почти догадался. Но это предположение настолько невероятно, что… – он умолк.
– Да ладно. Колись уж до конца, раз начал, – сказал Ленечка.
– Понимаешь, – голос Паши стремительно стал падать до шёпота, – мне кажется, что он…
Дальше мне, как я ни старалась, не удалось ничего расслышать, – шёпот мой примитивный «звукоуловитель» не улавливал.
– Не может этого быть! – воскликнул за стеной Ленечка.
И тут из комнаты послышался звон и грохот…
………………………………………………
Я сидел и обалдело глядел на Пашку, безуспешно стараясь переварить услышанное. Всем своим видом Паша демонстрировал, что он отнюдь не шутит, но услышанное перевариваться всё равно не хотело. Горящая спичка, которую я перед этим зажёг с целью прикурить сигарету, обожгла пальцы. Я швырнул её в пепельницу и воскликнул:
– Не может этого быть!
И тут из комнаты послышался звон и грохот…
…в коридор я выскочил первым, так как сидел ближе к кухонной двери, и там, в коридоре, немедленно столкнулся с Иркой, которая как раз вылетела из ванной комнаты. В правой руке она почему-то держала пустой стакан…
В комнате, привалясь головой к опрокинутому столу, среди остатков салата и битой посуды лежал Игорь.
Нет, вру. Не просто лежал. Он делал попытки встать. Его ноги загребали по полу, руки совершали какие-то совершенно невообразимые, абсолютно раскоординированные движения. Помню, левой он слепо шарил по воздуху перед собой, словно пытался найти невидимую опору, а правой быстро-быстро елозил среди осколков, как будто ловил какое-то шустрое насекомое… Его голова дёргалась вперёд и назад, ударяясь при этом о столешницу, а мимика лицевых мышц…
