Томас Диш - Двойной отсчет
Теперь настала моя очередь выглядеть озадаченно.
- Ты ведь брился утром? - спросила Карен.
Я понял, о чем она думает. Я действительно брился утром. По времени Карен это было всего три часа назад. Но в действительности прошло уже девять часов. Щетина у меня густая, растет быстро, так что разница легко ощущается. Я даже не попытался ничего ответить.
Она сама ответила на свой вопрос:
- Я знаю, что ты брился. Я слышала.
Она поднялась с дивана и подошла к окну. По стеклу забарабанили дождевые капли. Гроза двигалась через город с запада на восток и дождь начался здесь на десять минут раньше, чем в районе нашего участка.
Дождь спустил с привязи в моем сознании все ужасы ложной памяти. Его бурный приход торопил меня покончить с делом, хотя теперь так многое пошло неправильно. Накладка произошла не только с Эриком. Слишком много набралось непредусмотренных планом моментов: то, что я уснул, моя вечерняя щетина, появившаяся раньше полудня, насквозь мокрый пиджак.
- Ты был прав, - сказала Карен. - Дождь пошел.
Последовала долгая пауза, во время которой стук отдельных капель превратился в равномерный шум. Я почувствовал, что решимость куда-то уходит из меня и то пустое место, что образовалось с ее уходом где-то под ложечкой, заполняют струи предопределенного дождя.
В моем мозгу метались самые противоречивые мысли и желания. Убить ее сию же секунду - и дело с концом. Боже, как я ее люблю, несмотря ни на что… а может, все это мои фантазии? Ведь нет никаких серьезных причин думать о ней так, как думал я. Я не могу убить ее… Я понял, что ее невиновность совершенно неоспорима.
Все это время она тоже думала.
- Ирвинг, ты прошел временной сдвиг. Почему ты не сказал мне этого?
Я не ответил. Моя рука скользнула в карман халата. Там лежал галстук.
- Что ты делаешь здесь, Ирвинг? Ты не имеешь права приходить сюда, это нарушение Устава.
- Если ты успокоишься и сядешь, я все тебе объясню.
Она вернулась на диван, но не захотела садиться рядом со мной. Пришлось мне самому пододвинуться поближе к ней. Теперь было ясно, что она должна умереть. Скоро она сумеет собрать все части головоломки и сделает свои выводы. И будет права.
- Видишь ли, Карен, я должен быть здесь. Я расследую убийство. Я обнял ее так, чтобы она не заметила в моей правой руке галстук.
- Но…- Карен соображала быстро. Ей не надо было заканчивать фразу.
- Совершенно верно, Карен. Убили тебя. Если тебя это интересует, я могу даже сказать, кто тебя убил.
- Скажи лучше, за что? Почему, бога ради, тебе вздумалось сделать такое?
- Мне? Но я этого не делал! - я удивленно слушал собственные слова. Казалось, говорит кто-то другой. - Это сделал Эрик. А я стоял за дверью и слышал, как вы спорили. Он давно хочет, чтобы ты развелась со мной, но ты всегда отказывалась. Ведь он не сможет содержать тебя, как я, и ты предпочитала, чтобы он оставался твоим любовником. Но он был слишком горд. В конце концов, он предпочел умереть вместе с тобой. Он задушил тебя своим галстуком.
Я захлестнул галстук вокруг ее шеи, но не затянул, так что она могла говорить.
- Ты ошибаешься, Ирвинг. Ты все выдумал. Эрик не мой, а твой друг, он твой самый старый друг. Ты совершенно напрасно нас подозреваешь. Ты обязан мне поверить.
- Как это благородно с твоей стороны - защищать его! Ужас наполнил ее глаза. Верхняя губа задрожала и приподнялась,
приоткрыв длинные передние зубы.
- Этот звонок, который ты меня… вот почему ты хотел, чтобы он пришел.
- А потом, убив тебя, Эрик отравился. Понимаешь, у него там на чердаке прямо беда с крысами. Дом-то старый. Так вот, зная, что ни один убийца не может избежать возмездия, он принял крысиный яд. Прямо здесь, у нас на кухне.
Она сделала неожиданную попытку вырваться, но галстук туго обвивал ее шею, и держал я его крепко. Я дернул ее назад, и она упала с дивана. Я стоял над ней и понемногу затягивал петлю. Она пыталась освободиться, сорвать петлю. Она размахивала руками, пытаясь схватиться за меня, но у нее ничего не получалось, потому что она лежала лицом вниз и действовала вслепую, а я стоял над ней. Потом ее тело обмякло. Выждав минуту, я ослабил петлю.
Я отнес тело Карен в спальню, где Эрик не увидит ее, если вдруг придет. Ее лицо было каким-то незнакомым. Зрачки расширились от ужаса, а волосы перепутались. Рот раскрылся, и маленький подбородок вытянулся чуть не до самой шеи. Верхняя губа так и осталась поднятой, обнажая не только длинные зубы, но и розовые десны. От этого у нее был очень глупый вид. Мне стало грустно. Я провел рукой по ее глазам и закрыл их, но ничего не смог сделать, чтобы опустить верхнюю губу.
11.30. Ждать Эрика больше нет смысла. Что-то задержало его на чердаке. Я нашел в комоде фляжку, оставшуюся со студенческих времен, и налил туда виски, в котором еще раньше растворил крысиный яд. Снова надел синий костюм и взял зонтик. Строго говоря, это не было вмешательством, так что шеф ничего не заподозрит. В крайнем случае, я могу сказать, что Эрик, уходя после убийства, не закрыл дверь, я вошел внутрь, чтобы посмотреть, что там произошло, и заодно прихватил зонтик. Просто хотел поменьше выделяться, следуя за Эриком под дождем.
Эрик живет от нас в нескольких кварталах, неподалеку от заброшенных доков. В этих местах бывает мало народу, а дождь хлестал так, что видно было только на пару ярдов вперед. Редкие прохожие торопливо двигались по улице, озабоченные своими личными делами. На меня никто не обращал внимания. Хотя бы в этом отношении от дождя была какая-то польза.
Едва я оказался на улице, прохладный воздух и освежающий шум дождя вымели весь мусор из мой головы. Я снова чувствовал в себе решительность и уже не понимал, что это на меня нашло в последние минуты с Карен.
На первом этаже дома, в котором обитал Эрик, располагалась картинная галерея, принадлежащая самому Эрику и каким-то его приятелям, тоже художникам. Сейчас галерея была закрыта. Табличка в окне гласила: «ПОДДЕРЖИ ЕДИНСТВЕННУЮ ГАЛЕРЕЮ СВОЕГО РАЙОНА!» Это была выдумка Эрика. А рядом висела картина, для которой позировали мы с Карен. Карен получилась великолепно, а я выглядел еще толще, чем в натуре. Картина напомнила мне о том, что я оставил в спальне. Я торопливо прошел мимо.
Эрик жил на пятом этаже. Мне опять повезло: узкая, вонючая лестничная площадка была пуста. Дверь Эрика заперта. Я негромко постучал. Никакого ответа. Я постучал снова, потом еще раз.
На площадке четвертого этажа появилась толстая женщина в цветастом домашнем платье - жена управляющего домом. Эрик платил ей за уборку своей квартиры, и она часто видела меня у него в мастерской или в галерее.
