Юрий Леж - От рассвета до заката
Неизвестный хмыкнул, отреагировав так не на широко известное в Империи имя, а на капризы мотоцикла. Романисту показалось, что о блондинке пришелец из тени ничего не знает, и даже удивительно стало на секунду — куда ж они попали, если здесь не знают саму Нику?..
— А это Карев, иногда его зовут Антоном, но чаще не зовут, он сам приходит, — иронично подхватила блондинка. — Широко известный в узких кругах литератор и сочинитель всевозможных историй в реалистическом жанре, иногда еще на гитаре в разных ансамблях играет, когда до инструмента дорваться получается, и руки не дрожат, проще говоря, тунеядец и алкоголик…
Пришелец искренне, от души, засмеялся:
— Ну, Ника и Антон, будем знакомы, наконец-то. А меня тут, в городе, все называют просто — Дядя. Я привык уже, так что — и вы Дядей называйте.
— Э-э-э, Дядя, — после короткой паузы попробовал на язык чужое имя романист. — А что городу так во мне и в Нике не понравилось, раз он нас пускать в себя не хочет?
Тыканье далось ему легко, Антон и сам предпочитал обходиться без лишних церемоний, но вот странное прозвище, а особенно — признание за городом неких вполне человеческих функций дались романисту не без труда.
— А кто ж это знает, кроме самого города? — искренне удивился Дядя, чуть разводя руками. — Он ведь своенравный, никого не слушается, иной раз — поди, пойми, что ему надо, а порой бывает такой упрямый, хоть кол на голове теши…
— Ты о нем, как о живом человеке, — подключилась к разговору Ника, с привычной, женской точностью подметив самое главное в словах теперь уже знакомца, Дяди.
— Глянь сама, — широким, каким-то хозяйским жестом указал Дядя вокруг. — Видишь же, все внутреннее кольцо замусорено, а внешнее — чистенькое, как будто кто подметает здесь каждый день…
— И что? — удивилась Ника. — Мы это сразу заметили, как сюда попали, еще днем. Странно, конечно, но…
— Город шалит, — перебивая блондинку, коротко резюмировал Дядя. — На половину дороги мусор накидал, а вторую не тронул, да еще и за порядком присматривает… вот и думай, как хочешь, или вы решили, что тут специально, для редких путешественников приборку местные коммунальщики делают?..
— Да не думали мы ничего, — энергично отмахнулась Ника. — Тут странностей и без дороги хватает, вон, сейчас уже не видно, а днем, все деревья за окружной черные, как сгоревшие, но с листьями, и как будто даже живые, только стоят, не шелохнутся, как в музее за стеклом…
— Ну, то, что не шелохнутся — это совсем даже просто, — улыбнулся Дядя. — Ветра-то в городе нет. Совсем, то есть, нет, никакого, даже сквозняков. Вот и шевелить деревья некому, стоят в идеальных, можно сказать, условиях. А что черные… ну, нравится им так, вот и черные… можно сказать — это все не сказка, а присказка с окраины, в самом городе свои чудеса и тайны имеются.
— А он нас не пускает… — нарочито заныла, как маленькая капризная девочка, Ника, корча смешные рожицы. — Разве городские чудеса и тайны мы с окружной увидим…
Дядя засмеялся над театральными интонациями блондинки. И она, и Антон, больше молчавший во время этого разговора, Дяде понравились, хоть и были здесь нежеланными чужаками из другого мира. Что-то в них с первого взгляда просматривалось безвредное, естественное и неэгоистичное, хотя и пытались они в город попасть исключительно для себя. А может, это и было естественным, что не по заданию, не для охоты за ценностями, тайнами и открытиями, а просто — посмотреть?..
— Вы ночевать-то, где собираетесь? — приняв решение, неожиданно спросил Дядя, как бы в завершение этой части разговора. — Здесь, на дороге?
— А у нас большой выбор? — мгновенно перестала капризничать Ника. — В мотель возвращаться, спасибо, как-то не хочется, да и далеко от него, пока туда доедем, полночи пройдет, я же не сумасшедшая, чтобы в темноте на полной скорости гнать… а в развалины идти, ничего там не зная, тоже не есть гут, как говорят германцы. Да и мотоцикл бросать здесь, на дороге, жалко. Хоть и не видно никого вокруг, а ведь дело-то минутное, где его потом найдешь, а вещь чужая, дорогая, да и с человеком, который мне его доверил — к чему отношения портить?
— Оставляйте, наверное, своего «стального коня» здесь, — немного подумав, предложил Дядя. — Возьму вас с собой, переночевать, у меня не отель для знатных персон, даже не простой постоялый двор, но хоть крыша над головой в эту ночь будет.
— Вот так — просто взять и оставить? — с легким удивлением в голосе переспросила Ника, все-таки, на самом деле, жалея мотоцикл и опасаясь бросить его просто так — посреди дороги.
— Так и оставить, — кивнул Дядя уверенно, со знанием дела и собственной правоты. — Мы через дворы пойдем, там на колесах никак, да и не вывезет ваш «боливар» троих, даже если б дорога была… но ты не переживай, ветра-дождя и других климатических неприятностей в городе не бывает, постоит твой мотоцикл пару-тройку дней, потом найду кого-нибудь, перегонит к тому месту, где вы остановитесь окончательно…
Блондинка тяжело вздохнула и, нарочито подозрительно поглядывая на Дядю, принялась развьючивать с мотоцикла довольно тяжелую дорожную сумку. Улыбнувшись в душе на то, как его подруга лихо разыгрывает из себя «блондинку», Антон пришел ей на помощь. Понаблюдавший за ними минутку-другую, Дядя покачал головой, с чуть заметным ехидством высказавшись в адрес Ники:
— Вот только на каблуках твоих — у нас беда, дорожки неровные…
— Это ваша беда, — хладнокровно, с чисто женским высокомерием, на которое обижаться — грех, отозвалась блондинка. — Если не умеете ходить на каблуках по неровным дорожкам.
…и уже через несколько минуту, вслед за Дядей, через заполненную мусором проезжую часть, хоть немного подсвеченную далеким уже фонарем, через мелкую, почти незаметную в ночи канавку, хрустящую то ли пожухлой травой, то ли старыми иссохшимися газетами, Ника уверенно шагала в темноту города, окутавшую развалины домов, будто шла не на четырехвершковых шпильках, а в удобной, практичной туристической обуви.
Удивленный донельзя абориген несколько раз оглянулся, внимательно вглядываясь в твердую, уверенную и легкую походку блондинки и, видимо, благодаря этому успел во время заметить, как Антон извлек из кармана небольшой, но достаточно мощный фонарик и уже собрался щелкнуть выключателем…
— Стоп! — остановил его Дядя. — Светить тут не надо, ночь все-таки, на огонь всяко-разно слетается, чего и днем-то встречать не желательно…
— Да как бы тут без света ноги не переломать, — проворчал Антон, который успел дважды споткнуться и еще разок пнуть какую-то непонятную железяку.
