Тед Чан - Понимание
Пишу программу распознавания моих фотографий и розыска всех страниц, на которых встречается мое имя; затем группирую ее с вирусом и загружаю во все общедоступные файлы Сети. ЦРУ вставит в национальные сводки новостей мою фотографию с информацией, что это опасный безумец, сбежавший пациент, возможно убийца. Вирус заменит мое фото электростатическими помехами. Такой же вирус я запускаю в компьютеры FDA и ЦРУ в поисках копий моего портрета и любых пересылок региональной полиции. Эти вирусы должны быть устойчивы ко всему, что предпримут правительственные программисты.
Несомненно, Ши и прочие доктора проконсультировались с психологами ЦРУ, гадая, куда я мог отправиться. Мои родители умерли, так что ЦРУ вычисляет сейчас моих друзей, опрашивает их, не входил ли я с ними в контакт, и устанавливает за ними наблюдение на тот случай, если я проявлюсь. Прискорбное вторжение в их личную жизнь, но с этой стороны мне пока ничего не грозит.
Маловероятно, что ЦРУ привьет кому-нибудь из своих агентов гормон К, чтобы определить мое местонахождение.
Как продемонстрировал я сам, суперинтеллект слишком трудно контролировать. Однако я буду следить за передвижениями других пациентов на тот случай, если правительство решит завербовать их.
Картины будней общественной жизни разворачиваются передо мной сами, я не прилагаю к этому усилий. Я иду по улице, смотрю на снующих по своим делам людей, и хотя не произносится ни слова, подтекст очевиден. Молодая пара прогуливается, обожание одного рикошетом отскакивает от терпимости другой. Мрачное предчувствие вспыхивает, мигает и становится устойчивым, когда бизнесмен, боящийся своего начальника, начинает сомневаться в принятом утром решении. А вот женщина в мантии из поддельной изысканности, соскальзывающей перед лицом реальности.
Как всегда, роль, которую играет человек в пьесе жизни, становится узнаваемой лишь с его взрослением. Мне эти люди кажутся несмышленышами на детской площадке; меня забавляет их серьезность, а воспоминания о том, что я сам когда-то занимался тем же, приводят в замешательство. Их поступки кажутся им естественными, но мне участие в этой постановке уже невыносимо; возмужав, я отбросил все детское. С миром обычных людей я буду соприкасаться лишь по необходимости, добывая средства к существованию.
Каждую неделю я овладеваю информацией, которая приобретается годами обучения, обнаруживаю все более глобальные структуры. Передо мной открывается неограниченно широкий взгляд на гобелен человеческого знания; я способен заполнять бреши в структуре там, где ученые даже не замечают недостачи, и улучшать текстуру там, где они считают ее совершенной.
Самые четкие узоры достались естественным наукам. Физика восхищает дивным единообразием не только на фундаментальном уровне, но и во всех ее областях. Понятия вроде «оптики» или «термодинамики» всего лишь путы, мешающие физикам разглядеть бесчисленные пересечения. Даже если не обращать внимания на эстетику, способам практического применения невыявленного имя легион; инженеры еще годы назад могли бы искусственно генерировать сферически симметричные гравитационные поля.
Осознавая это, я, однако, не создаю подобное устройство, и никакое другое. Процесс потребовал бы множества сложных компонентов, которые пришлось бы изготавливать на заказ или добывать иными путями, тратя драгоценное время. Кроме того, реальное создание аппарата не принесет особого удовлетворения, поскольку я и так знаю, как он работал бы; он не высветит новых гештальтов.
Я пишу часть длинной поэмы эксперимента ради; после того как закончу первую песнь, я смогу выбрать подход к интеграции схем всех искусств. Я использую шесть современных и четыре древних языка; они включают большинство основных мировоззрений человеческой цивилизации. Каждый обеспечивает различные оттенки значений, различные поэтические эффекты; некоторые сопоставления восхитительны. Каждая строфа поэмы содержит неологизмы, рожденные впрессовыванием слов в склонения другого языка. Если бы я завершил свое произведение, получилось бы нечто вроде «Пробуждения Финнегана» [13], умноженного на «Песни» Паунда [14].
Мою работу прерывает ЦРУ; они насадили наживку на крючок. После двух месяцев бесплодных попыток агенты смирились с тем, что меня не обнаружить традиционными методами, и переключились на сильнодействующие меры. В новостях объявили, что подруге сумасшедшего убийцы предъявлено обвинение в помощи ему и соучастии в организации побега. Называют имя Конни Перрит, я встречался с ней в прошлом году. Если дело дойдет до суда, ее приговорят к длительному тюремному заключению; ЦРУ надеется, что я этого не допущу. Они ожидают, что я попытаюсь предпринять что-то, что разоблачит меня и позволит схватить.
Предварительные слушания по делу Конни завтра. ЦРУ позаботится, чтобы ее отпустили под залог, на поруки, если потребуется, - на случай, если я попытаюсь связаться с ней.
Затем пространство вокруг ее жилища нашпигуют тайными агентами, которые станут поджидать меня.
Я начинаю редактировать первое изображение. Эти цифровые фотографии значительно уступают голограммам, но сейчас сойдут и они. На сделанных вчера снимках - внешний вид дома, в котором расположена квартира Конни, улица перед ним и ближайшие перекрестки. Веду курсор через экран, ставлю маленькие крестики в определенных точках изображения. Окно в здании напротив; свет выключен, но занавески раздвинуты. Уличный торговец в двух кварталах сзади от здания.
Всего я отмечаю шесть мест. Именно там караулили агенты ЦРУ вчера вечером, когда Конни вернулась домой. Ознакомившись с видеозаписями моего пребывания в госпитале, они знают, что высматривать в потоке прохожих мужского или сомнительного пола: уверенную, мерную походку. Их ожидания сработали против них; я просто шагал шире, слегка покачивал головой вверх-вниз, сдерживал отмашки рукой. Этого и кое-какой нестандартной одежды оказалось достаточно, чтобы они не обратили на меня внимания, когда я пересекал зону наблюдения.
Внизу одной фотографии я печатаю частоту, на которой переговариваются агенты, и уравнение, описывающее задействованный ими алгоритм кодировки. Закончив, посылаю картинки директору ЦРУ. Смысл очевиден: я могу прикончить его тайных агентов в любой момент, если они не уберутся.
Чтобы заставить их снять обвинения с Конни и понадежнее отпугнуть цээрушников, придется поработать еще немного.
Снова распознавание структуры, но на этот раз вполне мирского свойства. Тысячи страниц докладов, заметок, корреспонденции; каждая - цветная точка на картине пуантилиста. Отступаю на шаг от панорамы, наблюдая, как проявляются линии и грани, создавая узор. Просмотренные мегабайты - лишь малая часть всех записей за исследуемый мной период, но и их достаточно.
