Уильям Моррисон - Коровий доктор
Они взаимодействуют, подумал доктор. Значит, это не односторонний паразитизм, а скорее симбиоз.
Доктор двинулся дальше, к зеленоватому озерку.
И вдруг – землетрясение!
Почва под ногами заколыхалась, и доктора вверх тормашками швырнуло в озеро. Второй удар, третий… Волна прилива подхватила доктора и понесла к берегу. Его больно ударило обо что-то твердое и отбросило назад.
Теперь боковые стены начали сжиматься и стиснули доктора с обеих сторон.
– Капитан! – завопил он. – Что там у вас происходит? Что вы с ней делаете?
– Пытаемся открыть пасть. Кажется, ей это не по вкусу. Она бьется о стены корабля.
– Ради бога, прекратите! Она меня тут совсем прикончит!
Очевидно, они послушались, ибо судороги внутри сразу стали слабее. Но стены еще некоторое время конвульсивно вздрагивали.
Доктор выкарабкался из озера и тщетно попытался все-таки отереть со лба вновь выступивший пот.
– Ну как у вас там, доктор, лучше?
– Лучше. Только больше ничего такого не делайте, – задыхаясь, выговорил доктор.
– Но ведь надо же как-нибудь открыть эту пасть.
– Попробуйте электрический шок, только посильнее.
– Что ж, если вы не против, мы попробуем. Но, пожалуй, вам опять достанется.
– Тогда погодите минуту. Дождитесь, пока я доберусь к выходу из глотки.
– Ждем вашей команды. Скажите нам, когда начинать.
Надо спешить, подумал доктор. Фонарик светит уже не так ярко. Когда он совсем погаснет, нервы могут сдать. Еще начну, чего доброго, орать, чтобы любой ценой вытащили меня отсюда.
А как костюм и кислородные шланги? Кажется, желудочный сок начинает на них действовать. Трудно сказать наверняка, ведь свет совсем тусклый, но, по-моему, они уже не такие прозрачные, как были. А когда им придет конец, конец и мне.
Доктор пытался ускорить шаги, но поверхность под ногами была слизистая и при малейшем неверном движении он начинал скользить. И шланги опять перепутались. Но раз пасть закрыта, дергать за канат, обвязанный вокруг пояса, бесполезно. Его все равно не смогут вытащить.
– Доктор Мелцер!
Он не отозвался. Вынул ланцет и обрезал теперь уже бесполезные канаты. Кислородные шланги тоже, в сущности, мешали ему – все время надо следить, чтобы они не запутались и не перекрутились, ведь они больше уже не натянуты. Но кислород все же проходит и будет проходить… пока шланги не разъест желудочный сок этой твари.
А странные головастики положительно в него влюбились! Окружили плотным кольцом, – правда, не подплывают так близко, чтобы удалось поймать хоть одного, а все же как-то не по себе. Кто их знает, вдруг вздумают отведать на вкус его костюм или цапнуть за кислородный шланг… Пластмасса уже не такая прочная, как была, чуть тронь – и конец.
Доктор добрался до крутого склона – это начиналась глотка.
– Доктор Мелцер!
– Что вам?
– Почему вы не отвечали?
– Некогда было. Я обрезал канаты, которыми меня обвязали. Сейчас попробую влезть к ней в горло.
– Может, дадим еще раз электрический шок?
– Валяйте.
У него были с собой два маленьких хирургических зажима, и он взял по одному в каждую руку. Фонарик сунул в карман у пояса. Потом опустился на четвереньки и пополз, поочередно захватывая зажимами почву, чтобы не скользить. Всякий раз как зажимы впивались в живую плоть, по ней зыбью пробегала дрожь; в остальном корова сносила беспокойство довольно терпеливо.
Не прополз он и полпути, как его застигло новое землетрясение. От первого же толчка доктор кувырком покатился по склону. При последующих его только очень больно колотило головой о стенки. Шок был, видимо, очень сильный, ток даже передавался доктору, по коже забегали мурашки. Фонарика он не потерял, но теперь в его тусклом свете уже почти ничего нельзя было разглядеть. Далеко впереди, где должна была быть открытая пасть, царила непроглядная тьма.
– Что, капитан, не вышло?
– Нет. Попробуем еще раз.
– Не надо. От этого только хуже.
– Ларри, ты ранен? Ларри…
– Подожди, Майда, не мешай, – резко ответил доктор. – Мне надо сообразить, как отсюда выбраться.
Из кислородного шланга послышался легкий свист. Течь. Да, времени осталось мало.
Головастики вертелись вокруг все быстрее. Наверно, их тоже разволновал электрический шок. Один кинулся вперед, обогнал доктора, и скоро его извивающийся хвост скрылся в темноте.
Да ведь и они хотят отсюда выбраться, мелькнуло у доктора. Может, мы проделаем это сообща? Неужели невозможно так или иначе заставить эту корову разинуть рот? Ну хорошо, капитан не в силах сделать это снаружи; но я – то внутри, там, где чувствительность всего больше. Можно ударить, порезать, пощекотать, наконец…
Вот это мысль! Пощекотать. Конечно, чудовище есть чудовище и щекотать его надо каким-нибудь чудовищным образом, но рано или поздно что-нибудь да подействует.
Доктор изо всей силы топнул ногой. Ничего. Он вынул из кармана большой ланцет и глубоко погрузил его в мышцу животного. По мышце пробежала дрожь – и только.
И тут его осенило. Зеленое “озеро”, несомненно, содержит в себе гормоны. Гормоны, ферменты, коферменты, антибиотики, всевозможные биохимические элементы. Некоторые ткани приспособились к этим элементам, а другие – нет. И те, которые не приспособились, будут реагировать очень бурно.
Доктор вернулся к озерку, наполнил шприц зеленоватой жидкостью и вновь устремился вперед. Фонарик почти погас. Зловещий свист в кислородном шланге становился все громче, но доктор пробрался вперед, насколько мог, потом вонзил иглу в мышцу и сделал впрыскивание.
Огромная туша заколыхалась. Доктор выронил шприц, зажимы и фонарик и отдался на волю судьбы. Сначала его подбросило вверх. Потом швырнуло вниз, но не назад, а на прежнее место. На него кинуло двух головастиков. Потом он опять вознесся вверх, но на этот раз еще и продвинулся вперед. И вдруг впереди разверзлась огромная расселина. Серую поверхность залило светом, и он вылетел наружу.
В глазах зарябило, и доктор еще успел подумать: нехватка кислорода. Костюм лопнул, шланги наконец не выдержали.
И все заволокло тьмой.
Когда доктор пришел в себя, рядом была Майда. Глаза у нее опухли – верно, плакала. Поодаль стоял капитан, осунувшийся, но бодрый.
– Ларри, милый, тебе лучше? Мы уж думали, ты век оттуда не выберешься!
– Я чувствую себя отменно. – Доктор сел и увидел по другую сторону постели своих детей, встревоженных и полных благоговения. Оба молчали, и это яснее всего показывало, как они потрясены.
– Надеюсь, ребятки, вы не очень за меня волновались?
– Я-то ни капельки не волновался, – храбро отвечал Джерри. – Я так и знал, что ты молодчина, пап. Я так и знал – ты что-нибудь да придумаешь!
