Альфред Бестер - Обманщики (The Deceivers)
Дело в том, что на Новом Стрэнде располагался антикварный магазин «Шик и блеск», специализировавшийся на старинных кубках, наградных, изукрашенных чеканкой мечах и шпагах, каких-то там необыкновенных жезлах, булавах, председательских молотках — в общем, на всякой такой хурде-мурде. Магазин весьма шикарный, весьма дорогой. Мы-то, высунув языки, прочесывали все плавильные мастерские — искали, откуда берутся липовые монеты, а вот он, источник этот, прямо у нас под носом, да еще с бессознательной подсказкой на вывеске. В этих старинных кубках не было ни грамма серебра, чистейший мельхиор.
Мы располагали уймой информации про «Пойнтера», служба обязывала, но происхождение этого чуда природы оставалось для нас загадкой — он и сам его не знал. Для объяснения странной этой ситуации я, пожалуй, опишу вам первую свою с ним встречу — вскоре после того, как мы догадались, что можем использовать его уникальные способности в своих целях.
Произошло это в доме Джея Йейла, на очередном замечательном сборище. Джей — профессиональный искусствовед и коллекционирует людей ровно так же, как и картины. Среди дюжины гостей был и главный протеже Йейла, Синэргист. Этот высокий, угловатый парень, лет примерно тридцати, производил странноватое впечатление: все время казалось, что без одежды ему было бы удобнее.
Так вести себя умеют очень немногие знаменитости, только самые из них лучшие — а ведь Синэргист действительно был в некотором роде знаменит. Веселый, уравновешенный, он вроде как не принимал себя всерьез; все время ощущалось — он искренне считает, что мало заслужил свою славу, что главное тут — слепая удача.
Человек, добившийся успеха, спокойный, уравновешенный и вообще лишенный каких бы то ни было видимых изъянов, легко вызывает враждебное к себе отношение. Изъянов внутренних, личных у Синэргиста хватало, тут уж и к бабке не ходить, но был также и один наружный, любопытный и невольно приковывавший внимание — крайне необычные изображения солнечного диска, даже не вытатуированные, а прямо вырезанные на обеих его щеках. В попытке хоть немного прикрыть неожиданные эти орнаменты Синэргист всегда носил огромные очки в толстой черной оправе; у него образовалась привычка опускать очки вниз, чтобы спрятать шрамы получше, привычка настолько автоматическая, что она почти превратилась в тик.
Конечно же, это был Роуг Уинтер; когда во время болтовни возникла небольшая пауза, я спросила его:
— «Роуг»[8] — это что, прозвище?
Спросила, как вы понимаете, сугубо для завязки разговора, я знала о нем буквально все.
— Нет, — ответствовал он серьезно и даже торжественно. — Это сокращение, а полное имя — Роуг Элефант, то есть Слон-убийца. Доктор Йейл подобрал меня в Африке, застрелив предварительно мою мать. Ее скрестил с гориллой некий скотовод, пришелец с альфы Волопаса. — Он подергал очки. — Нет, зачем же я вру. В действительности это сокращение от Самец-Негодяй, Йейл подобрал меня в борделе, пристрелив предварительно бандершу. Милейшая мадам Брюс, она была мне как мать!.. — Снова очки. — Но если вы хотите знать истинную правду, — все это убийственно серьезным голосом — то мое полное имя — Уинтер с роуг-галереи, Бандитской Витрины. Застрелив главного инспектора Скотленд-Ярда, доктор Йейл…
— Перестань, сынок, перестань, — рассмеялся Йейл. Смеялись и все остальные. — Расскажи хорошей тете, каким образом сделал я величайшее открытие своей жизни.
— Ничего не знаю про эту самую величайшесть, сэр, но открытие — ваше, вы о нем и рассказывайте. Кой черт, неужели я способен слямзить у вас такое удовольствие?
— Да, — улыбнулся Йейл, — я дал тебе вполне приличное воспитание. Короче, разведчики Маори подобрали на Ганимеде, среди обломков космического корабля, младенца, остальные пассажиры погибли. Нежное создание было доставлено в купол, где его усыновил сам король — или вождь, я в этом плохо разбираюсь — Те Юинта.
— У него не было сыновей, — пояснил Уинтер, — одни дочки. Когда Юинта умрет, я сразу стану большой шишкой — как ни говори, все-таки король.
— Теперь вам должно быть понятно, откуда взялись на щеках Роуга знаки королевского достоинства, которых он так стесняется — уж не знаю и почему.
— Дело в том, что перед ними не может устоять ни одна девушка, — сказал Уинтер, снова подергав очки. — Не может устоять на месте и бежит, бежит, бежит…
Зная послужной список Роуга по женской части, я едва не хихикнула — и была почти уверена, что он это заметил.
— Маори назвали младенца Роуг, — продолжал Йейл. — Только эти буквы и можно было разобрать из всего идентификационного названия корабля. Р-черточка-О-Г. Р-ОГ Юинта, произносится с долгим «о», как Роуг. Верно, сынок?
— По звуку это больше похоже на Р-хрюк-Г, сэр, — сказал Уинтер и произнес свое имя на манер маори. — У некоторых возникает желание ответить: «Gesundheit».[9]
— Конец первого акта, — объявил Йейл. — Акт второй. Я прибываю в купол Маори, чтобы посмотреть на их восхитительную резьбу по дереву, и натыкаюсь на десятилетнего мальчишку, гуляющего со своей старшей сестрой. Платье сестры расшито бусами, мальчишка тычет в эти бусы пальцем и пытается объяснить найденную им закономерность их расположения.
— И что же это была за закономерность? — спросила я.
— Скажи хорошей тете, Р-хрюк-Г.
— Там же все было совсем просто. — Уинтер снова подергал очки. — Бусинки и пустые стежки располагались треугольниками:
Красный-Красный-Красный-Красный-Красный
Стежок-Стежок-Стежок-Стежок
Черный-Черный
Стежок
— Да избавит Господь простых смертных от гениев! — в деланном отчаянии закатил глаза Йейл. — Вы слышали, как этот молодой человек сказал «треугольник»? И он всегда так: и говорит, и живет сплошными структурами. Придется мне перевести. Королевский сын ткнул в группу из восьми красных бусинок и поднял один палец. Затем он ткнул в четыре стежка и сделал жест, обозначающий у маори нуль. Затем — две черные бусинки и опять один палец вверх. Пустой стежок и знак нуля. Затем он провел ладонью по треугольнику и поднял вверх все десять пальцев. Его сестра захихикала, она боится щекотки, и это было мое открытие.
— Какое? — спросила я. — Что девочки боятся щекотки?
— Конечно же нет. Что ее брат — гений.
— В области вышивания бусами?
— Покрутите шариками, мадам. Одна группа из восьми бусин, нет четырех; одна из двух, нет одной. Королевское дитятко считало в двоичной системе. Один-нуль-один-нуль равно десяти.
— Это же было совсем просто, — повторил Уинтер.
