Андрей Лазарчук - Тепло и свет
- Позвольте, Полковник, - Клерк мягко отобрал у него инструмент. Зачем вам утруждать себя? А хотите, устроим торжественное награждение?
- Не стоит, не стоит, - проворковал Полковник. - Вот если так же просто было переменить погоны...
- Генеральские погоны были бы вам очень к лицу, - сказал Клерк. - И даже маршальские. А выше звание есть?
- Генералиссимус... - мечтательно сказал Полковник. - Но только на время военных действий, - вздохнул он.
- Ради этого не грех начать небольшую войну, - сказал Клерк.
- Все равно звание может присвоить только Принцесса, - еще раз вздохнул Полковник.
- А вы женитесь на ней, - брякнул Клерк, возясь с орденами.
Полковник даже вздрогнул.
- Но... как так?... Ведь я же не королевской крови. И потом... я все-таки уже в возрасте и... это... я не могу, вы понимаете...
Клерк с интересом смотрел на него.
- Ерунда, - сказал, наконец, он. - Если хорошо порыться в архивах, непременно выяснится, что вы побочный внук одного из принцев-консортов они их столько наштамповали... А что касается вашего "не могу", то поверьте - молоденькая женщина при желании всегда сможет расшевелить любого мужчину, независимо от возраста.
- Но ведь Принцесса может и не захотеть! - заволновался Полковник. Может и не согласиться!
- Доверьте это дело мне, - сказал Клерк. - Кстати, вы в курсе, что Кукольный Мастер - скрытый коммунист?
- Не может быть, - сказал Полковник. - Я его двадцать лет знаю.
- И все-таки, - сказал Клерк.
С Принцессой занимались Физик и Пастор. Физик обучала ее точным наукам, а Пастор - всему остальному. Сегодня они задерживались, и Принцесса в ожидании урока валялась на диване и читала роман. В романе героиня убегала от мужа-банкира с гусарским поручиком. Это происходило на фоне живописного народного восстания - почему-то в защиту короля и королевы от козней парламента, - и читалось взахлеб. И нет ничего удивительного в том, что она так долго не замечала отсутствия своих учителей. Но Физик увлеклась идеей Мастера и села за расчеты, а Пастор от своей паствы узнал о подробностях введения на Ковчеге нового порядка...
- Скажите, Полковник, - спросил он Полковника, придя к нему в апартаменты, - зачем вы это затеяли?
- Что значит - "затеяли"?! - сразу повысил голос Полковник. - Разве вы не видите, что без решительных действий мы погибнем? Процветают разврат, анархия, преступность. Дисциплина отсутствует. Что вы как служитель церкви, как носитель духовной власти сделали для их искоренения?
- Я, к сожалению, не носитель духовной власти, - сказал Пастор. Здесь, в Ковчеге, я - частное лицо.
- А раз так, господин Частное Лицо, - с сарказмом сказал Полковник, не путайтесь под ногами тех, кто пытается что-то сделать.
- Но ведь вы убили человека, - сказал Пастор.
- Бунтовщика, - сказал Полковник. - Следует различать. Все, я вас больше не задерживаю, - и он встал.
- Будем надеяться, - сказал Пастор, - что это последняя жертва.
Он вышел от Полковника, постоял в раздумье и направился к Принцессе. Но дверь в покои Принцессы оказалась запертой. Если бы Пастор прислушался, он услышал бы за дверью приглушенные голоса. Он был занят своими мыслями и не прислушался.
- Мы с вами взрослые люди, - говорил Клерк, развалившись в кресле, и можем довольно щекотливые вопросы обсуждать без обиняков. Не так ли?
- Попробуем, - сказала Принцесса. Она сидела на диване, отложив книгу, и с интересом смотрела на Клерка.
- Дело в том, что ваша власть иллюзорна, - сказал Клерк. - И вы это прекрасно понимаете. В предыдущие три года нашего нового существования казалось - и вам, наверное, тоже, - что можно обойтись совсем без власти. Это было пагубное заблуждение. Настал момент, когда для сохранения человечества нужна твердая рука, способная осуществлять наиболее рациональное управление. К счастью, такая рука есть. Это наш Полковник, который уже принял меры по обеспечению дисциплины и укреплению морали. Но он нуждается в укреплении, в решительном поднятии его авторитета. В глазах народа вы наследница богом данной королевской власти. Поэтому ваш брак с Полковником придаст наиболее благоприятный оттенок всем его начинаниям.
- И что же он собирается делать? - совершенно спокойно спросила Принцесса.
- Устранить анархию, - начал перечислять Клерк, - восстановить семьи, настаивать на безусловном продолжении рода...
- Благодарю вас, - перебила Принцесса. - Я поняла. Ну что же, я подумаю и сообщу Полковнику свое решение.
Клерк встал и подошел к ней вплотную.
- Девочка, - сказал он, глядя на нее сверху вниз, - ты что, всерьез думаешь, что твое мнение кого-то интересует?
- Как вы смеете? - побледнела Принцесса.
- Слушай меня внимательно. Если ты сегодня - сегодня же! - не дашь согласия, то твой Мастер умрет. Поняла? И не просто, а очень медленно и болезненно - я уж позабочусь. А ты будешь сидеть рядом на пенечке и все видеть и слышать. Тоже поняла? Умница. Так вот с сегодняшнего дня будешь все делать так, как я велю. Его жизнь в твоих руках. Станешь артачиться или пикнешь кому-нибудь - все. Ну?
Принцесса молчала, сжав побелевшие губы. Клерк взял ее за подбородок и вздернул голову вверх.
- Ну? - повторил он.
- Согласна, - прошептала Принцесса.
- Вот и умница. Да, кстати - никаких этих дамских фокусов с таблетками или лезвиями. Ему от этого легче не будет.
- Совершенно не представляю, что теперь будет, говорил Пастор Художнику. - Полковник сорвался со всяческих тормозов. Он убил уже четверых. И собирается продолжать. Что делать?
- Вы просите у меня совета? - удивился Художник.
- Я жалуюсь на судьбу, - сказал Пастор. - Кстати, на нее же я уповаю. Помните выражение: "Сила есть - ума не надо"? Остается надеяться, что Полковник в опьянении силой совершит, наконец, такую глупость, которая его погубит.
Художник пожал плечами и ничего не сказал.
В тот день совершилось много событий, но не событиями он, как мне кажется, интересен. Меня поразило поведение людей. Жизнь Ковчега замерла, и более чем полторы сотни людей оцепенели. Многих сковал ужас; многие выжидали; многие растерялись; были и такие, которые поспешили воспользоваться ситуацией и занять наиболее выгодные места. Полковник понемногу обрастал свитой. И за весь день, когда он во всех направлениях, как мечущаяся в рикошетах пуля, пронизывал Ковчег, не нашлось ни одного, кто осмелился бы подставить ему ногу. Власть он получил сразу, как по волшебству - все признали его право распоряжаться ими полностью, вплоть до распоряжения жизнью и смертью. Вначале он расстреливал только тех, кто пытался сопротивляться или хотя бы не подчиняться...
До сих пор не понимаю, откуда у нас столько холопства? Неужели действительно об обезьян?
