В. Эфф - По ту сторону
— А-у…
— Там, — сказал Щур и указал пальцем в пространство. Громов отрицательно покачал головой.
— Это эхо…
Щур сложил ладони рупором и крикнул:
— Эй, товарищи-и-и!..
Эхо иронически отозвалось:
— Ищи!
— Ветра в поле, — докончил Громов. — Я говорил, что это эхо. И, право: оно ничуть не хуже знаменитого звенигородского. Впрочем, я не занимаюсь, подобно жюль-верновскому герою, коллекционированием акустических диковинок… В данную минуту меня гораздо больше интересует прожектор.
— Почему? — наивно спросила Лизанька.
Громов ответил вопросом на вопрос:
— Разве тебе не кажется это странным? Смотри — прожектор светит, двигается, поворачивает свой луч во все стороны, и никого, кто бы мог им управлять, не видно. Откуда берется энергия? Кто двигает прожектор? Как ты думаешь?
Лизанька была вынуждена признаться в своем неведении:
— А я не знаю… Может, там внутри кто-нибудь спрятан?
— Ну, — ухмыльнулся Щур, — едва ли…
Громов подошел ближе к прожектору и с видом человека, знающего что он говорит, продолжал:
— Во время гражданской войны я работал в прожекторной роте. И я твердо знаю, что там, где есть прожектор, должен быть и источник энергии. Здесь этого нет… Но я, кажется, начинаю понимать, в чем тут загвоздка.
— Да ну? — спросила Лизанька. — Ай да Ванька-Каин! Ты уже понял?
— Не совсем, — скромно возразил Ванька. — Я только начинаю понимать. Мишка, обрати внимание на верхнюю часть прожектора. Как ты думаешь, что там такое?
Щур, присмотревшись, ответил:
— Четыре мачты и крест на крест натянутая проволока. А ниже — еще одна мачта и много оттяжек.
— Ну?
— Чего понукаешь? Не запряг ведь еще… Больше ничего там нет!
Громов покровительственно похлопал Щура по плечу.
— Чудак! Да я не о том. Зачем, по-твоему, нужны эти мачты?
— Не знаю…
— А мне кажется, что я знаю. Это антенны…
— Антенны? — изумленно переспросил Щур.
— Ну да! Одна из этих антенн, вероятно, нижняя, зонтичная, служит для приема энергии, питающей источник света. А верхняя, крестообразная, служит для управления прожектором — она ориентирована в пространстве благодаря своей крестообразной форме.
— Ничего не понимаю, — вздохнула Лизанька. — Нельзя ли попроще?
— Постой, — перебил Щур. — Так ты хочешь сказать, что этот прожектор управляется на расстоянии?
Громов качнул головой.
— Не только управляется, но и питается энергией…
— Значит…
— Значит, мы наверняка не в Москве. У нас таких вещей еще нет.
Лизанька, старательно прислушивавшаяся к объяснениям Громова, поняла теперь, куда он клонит.
— А где же? — спросила она, выдвинувшись вперед.
— Быть может, в Америке? — высказал свою догадку Щур.
Громов протяжно свистнул и глубокомысленно опустил глаза в землю. Щур, неожиданно озаренный страшной догадкой, схватился за голову.
— Ванька, — срывающимся голосом заговорил он. — В Америке… в Америке таких вещей тоже нет…
— Правильно, — отозвался Ванька.
— Да не томите вы меня, ироды доисторические, — с надрывом крикнула Лизанька. — Где же, повашему, есть такие вещи?
Громов тихо, но спокойно ответил:
— Они есть там, где мы сейчас находимся. Иными словами — не на земле…
— А где же?
— На это трудно ответить точно. Наверное, можно сказать только одно: на другой планете.
Наступила томительная пауза. В спокойной тишине только слабо потрескивал попрежнему горящий прожектор.
— История становится все более и более загадочной, — заговорил, наконец, Щур, — Если мы действительно на другой планете, то нужно попытаться найти ее обитателей: что они должны существовать — об этом ясно свидетельствует присутствие прожектора.
— Братва, ей-ей, это интересно, — сказала Лизанька. — Только страшно немножко… А вдруг они людоеды?
— Смотри, как бы тебя не слопали в первую очередь, — улыбнулся Громов. — Ты такая пухленькая…
Лизанька, раскрывши широко глаза, посмотрела на Ваньку укоризненно, а потом насмешливо фыркнула.
— Чепуха! Тов. Бухарин определенно заявляет, что при развитом фабрично-заводском производстве в капиталистическом государстве людоедство возможно лишь как эксплоатация труда. Во как! Понял?
— Понял, — ответил Громов, и поднявшись на роликовые гусеницы ходовой части прожектора, руками повернул фонарь.
— Обожжешься, — предостерегающе крикнул Щур.
— Свет холодный. — возразил Ванька. — Разрядные трубки, вроде источников света Мура. Этого следовало ожидать…
Луч прожектора скользнул по небу. Громов медленно поворачивал фонарь, нащупывая горизонт. В волнах яркого света заискрилась каменистая почва, замелькали черные силуэты невысоких холмов. Внезапно остановившись, луч осветил на самом горизонте прямоугольные зубцы каких-то гладких стен.
— Смотри, — крикнул Громов.
В эту минуту случилось нечто неожиданное. С силой рванувшись вперед, прожектор круто повернулся и погас. Отброшенный в сторону Громов, бормоча про себя что-то очень выразительное, потирал ушибленную руку.
А в черном небе кротко сияли бесчисленные звездные лампады.
Глава VII. Сигара в воздухе
Ночь, поглотившая свет прожектора, казалась особенно темной.
— Что ж, — сказала Лизанька, — доигрались… Неужели ночь никогда не кончится? Мишка, который час?
Щур поднес к глазам левую руку. Фосфорные стрелки отчетливо светились в темноте.
— Половина двенадцатого…
— А когда был взрыв? — спросил Громов.
Щур задумался.
— Тоже в половине двенадцатого. — ответил он после непродолжительного размышления.
Лизанька спросила:
— Так, значит, после взрыва прошли уже целые сутки?
— Может быть, и двое… Или трое…
— Или твои часы стоят, — вставил Ванька. — Это тоже возможно.
Щур приложил часы к уху.
— Действительно, ты угадал! Часы стоят.
Когда вопрос о часах был исчерпан, Громов ощупью вернулся к прожектору. Лизанька и Щур остались в стороне и тихо разговаривали. Поднялся холодный ветер — Щур поеживался, а Лизанька прямо-таки стучала зубами от холода.
— Я вот чего не пойму, — говорила Лизанька. — Как могли мы оказаться на другой планете? Нами не стреляли из пушки, ракеты у нас не было, ничего вообще не было… Просто был взрыв в Москве на Божедомке. Неужели нас могло отбросить взрывом так далеко?
Щур покачал головой.
— Нет, это не так просто… В общем, это все из-за тебя: не прожгла бы Ванькину схему — ничего бы и не было. Впрочем, я не жалею… В эпоху мирного строительства социализма такое приключение, как наше, даже занятно. Только вот темно уж очень…
